Через несколько минут в комнату вошел звероватого вида старший лейтенант в пропахшей потом и еще чем-то форменной рубашке:

— Товарищ капитан, вызывали?

— Да, да, Салим, проходи, садись на мое место. Будешь далее вести допрос и протокол. О случившемся слышал?

— Это о Гюрзе, что ли?

— Да, о нем самом. Вот и допрос свидетеля, он у нас единственный, кто там присутствовал.

Капитан, взяв исписанные листочки, сунул их в сейф, закрыл дверцу.

— Ты, в общем, Салим, начинай, а я пойду, проверю то, что он уже наговорил.

С этими словами он ушел. Старший лейтенант встал из-за стола, подошел к Кариму, приказал:

— Встать.

Взял табуретку, поставил к стене и снова приказал:

— Садись и не дергайся.

Походил некоторое время по кабинету, явно «раскаляя себя», угрожающе навис и зарычал:

— Я тебе не капитан… мне лапшу на уши не повесишь… Колись, сука!

Карим пожал плечами:

— Я все уже рассказал, могу еще раз повторить.

— Ах ты, вонючий шакал! — заорал старлей, сильно размахнулся и ударил.

Здоровенный кулак врезался в стену в то место, где только что находилась голова допрашиваемого, а он сам, вместе с табуретом валялся у стены. Кости кулака явно были разбиты. Старлей, в ярости от боли, размахнулся уже ножищей и пнул ею лежащего Карима, но снова промахнулся, удар пришелся в торчащую железную ножку валяющейся табуретки. От неожиданности он сначала онемел, затем разразившись потоком ругательства, запрыгал на здоровой ноге до кресла, уселся и принялся мрачно разглядывать разбитые кости кулака. Посидев так, достал из стола полотенце, намочил его из графина, обмотал кулак и попрыгал на здоровой ноге из кабинета. Тут же вошел капитан, взглянул на лежащего на полу Карима, спросил:

— Что случилось с Салимом?

— Он ударился, хотел попасть в меня, но промахнулся, попал в стену, разбил кулак. От боли, не соображая ничего, ударил ногой, но опять промахнулся, попал в ножку табуретки, ну и, похоже, ногу тоже повредил.

Капитан покачал головой.

— Что-то у тебя свидетель все просто получается — вышел голый, а кругом трупы, Салим ударил рукой — промахнулся, разбил руку, ударил ногой — опять промахнулся, попал в железную трубу, разбил ногу. Ты чего, не понимаешь, во что вляпался?

Карим развел руками:

— Я же Вам чистую правду рассказал. Причем тут я, когда он сам промахнулся.

Капитан только отмахнулся, уселся в свое кресло, поковырял ножичком у себя под ногтями, посмотрел на свет на свою руку, вздохнул, убрал ножичек и поднял голову:

— Садись, как положено, кончай валяться на полу и слушай меня. Эксперт вытащил пули, их проверили. Они все выпущены из пистолетов Гюрзы и его охранников. Других не было.

— Ну вот, видите, я же Вам сказал. Они чего-то нашли в номере и передрались, похоже, не поделили. Вот и перестреляли друг друга. Причем тут я? Ну как мне с ними справиться голым, против их пистолетов, да они же просто пристрелили меня и все?

Капитан мрачно усмехнулся:

— Ты можешь мне свидетель сказать, что они у тебя искали и чего нашли?

— Это мне неизвестно, господин начальник! Я в этом номере только и успел, что разложить свои шмотки, раздеться и пойти в ванную. Может до меня кто-то здесь чего-то спрятал, а этот Гюрза узнал? Ну, а я случайно и вляпался.

Капитан все так же мрачно посмотрел на него, снял трубку:

— Слушай, Мохаммед, кто до этого парня номер снимал и сколько времени в нем проживал? Так… говоришь Мирза… целую неделю проживал… Когда убирали номер?… Закончили, говоришь, за десять-пятнадцать минут до вселения…

Выслушав, положил трубку на место. Снова взглянул на сидящего смирно Карима. Усмехнулся облегченно:

— Может тебе, парень, и повезло. Мирза до тебя тут жил, а он известный деятель, такие вещи продает… Многие на них глаз кладут. Он, правда, с хозяином ладит, к нему-то особенно и не лезут, но ведь все может быть. Возможно Гюрза и узнал кое-чего о несостоявшейся сделке, вот и решил поживиться. Мирза-то скоро снова приедет, он же часто у нас по своим сделкам приезжает. И живет в этом номере постоянно. Мог и припрятать, все-таки таскать с собой ценности в наше время не многие захотят, хоть и охранники есть, но что они? От пули-то не убежишь. А здесь оружие у многих.

Он снова задумался, потом решительно стукнул кулаком по столу:

— Ладно, парень, я тебя сейчас отпущу, буду проверять то, что ты мне наговорил, но ты из гостиницы — ни шагу.

— Но как же мне о бизнесе в вашем городе узнать? Может быть, Вы так решите: я из города никуда, гарантирую, а в гостинице-то чего сидеть, мух гонять, плавиться что ли?

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Если куда надумаешь ехать, то сначала со мной договоришься. Я и так на себя беру много. Если с тобой что случится, с меня строго спросят, а у меня семья, дети понял? И ты уж не подводи меня. Что-то мне не хочется тебя в крысятник сажать, как посоветовал Салим. Договорились?

Карим приподнял ногу, снял ботинок и из-под стельки вытащил сотню долларов…

— Вот, возьмите, помогите своей семье. Если бизнесом здесь буду заниматься, не забуду Вас.

— Ты, парень, хорошенько запомни напоследок. Не я здесь порядки устанавливаю, я подневольный. С меня строго спросят, но если ты вздумаешь бежать, тебя найдут!.. У него, у Икрама, руки длинные, учти! А найдут, пожалеешь, что на этот свет появился. Насчет помощи детям, так тут ты угодил. Она — эта помощь, всегда очень нужна. Ну а про твой бизнес, так ты сначала выпутайся из этого дерьма. Не дай Аллах обнаружат, что где-то наврал, тогда не завидую тебе. Ясно? Все иди… иди, парень.

Он подписал какую-то бумажку, сунул ему в руку. Выйдя на улицу, Карим снова направился в гостиницу. Жара уже спала, дышать стало заметно легче. За собой он, довольно быстро, обнаружил слежку. Филер не был опытным и многократно засвечивался. Войдя в вестибюль гостиницы, увидел сидящего в кресле Иркина. Незаметно сделал тому знак подождать. Поднялся к себе в номер, полез в корзину в ванной комнате, вытащил деньги, завернутые в бумагу. Посмотрел в сумку и в шкаф. Вещи все были перерыты, скомканы. Аккуратно все разложил опять по местам, развесил и вышел. Направился в ресторан, находящийся почти рядом. За ним шли и Иркин, и филер. В ресторане нашел место в тени большой пальмы. Уселся, сделал заказ, принялся ждать, положив под салфетку несколько купюр. Как только официант принес заказ, расставил и, пожелав приятного аппетита, удалился, к