Глава 2. Схватка в гостинице.
В гостинице услужливый портье тут же убрал вывеску «Мест нет», начал предлагать: номер люкс; девочек, а если уважаемый гость пожелает, то и девственницу, ну уж если у него другие интересы, то мальчиков; наркотики разных сортов и прочие наипривлекательнейшие вещи. Карим мрачно поглядел на портье, от всех предложений, кроме номера, отказался, но потребовал сначала осмотреть предлагаемый люкс. Тот кивнул, и тут же из угла вышел мужчина, мрачноватый, одетый в заношенные, но все-таки стираные и глаженые рубашку и светлые брюки. Его лицо показалось Кариму знакомым. И все время, пока тот водил его по указанным портье номерам, он все пытался вспомнить: где же они пересекались? И только когда они спустились вниз к регистрационной стойке, вспомнил: «мусульманский батальон, штурмовавший, казавшуюся неприступной, по крайней мере, так утверждали «захлебывающиеся в собственных слюнях» зарубежные СМИ, горную крепость моджахедов Тора-Бора. Ему, вернее команде Деда, пришлось проводить разведку этой крепости и снятие наблюдателей перед атакой батальона. Вот там-то он и видел этого мужчину. Выполнив свою задачу, мужчина, все такой же мрачный, вернулся на свое кресло под почти засохшей пальмой Карим оплатил выбранный номер, прошел к мужчине и попросил его помочь устроиться. Тот все также мрачно, молча, поднялся с кресла и пошел за ним. В номере служитель принялся раздвигать шторы, включать разные светильники, телевизор, холодильник, регулировать температуры воды и так далее. Карим, усевшись в кресло, наблюдал за ним, не вмешиваясь и не спрашивая. Когда тот кончил, недоуменно посматривая на молчащего хозяина номера, Карим встал, полез в сумку, достал фляжку, которую всегда брал их командир, уходя на задание. Фляжка досталась ему от команды в память о них, их Учителе — наставнике и боевом братстве. Он молча отвинтил крышку, наполнил ее содержимым фляжки, протянул со словами:
— Прими, друг, фронтовую, не вспомню, к сожалению, как тебя зовут, но зато помню, как мы вместе брали эту паскудную, будь она проклята, подземную крепость Тора-Бора.
Мужчина удивленно вскинул глаза, всмотрелся внимательно, усмехнулся, взял протянутую крышку и одним глотком опустошил ее. Отдышавшись, еще раз всмотрелся и уже удовлетворенно, улыбнувшись, произнес:
— Знаешь, ты тоже очень похож на одного отчаянного спеца, моего знакомого. Он с командой сделали самое трудное, почти невыполнимое — вычислили и отметили все огневые точки моджахедов, их засады, сняли передовые заставы, навели авиацию. Мы-то пошли уже на почти готовое. Конечно, рубка была еще та, но если бы не он и его команда, то многие бы из нашего батальона не вернулись домой, остались бы там навечно. Мы потом пытались этих спецов найти, но где там!
Он махнул рукой:
— Мы промеж собой считали, что им не менее, как Героев дадут. Но сейчас думаю — вряд ли. Уже тогда гниль и предательство в стране начали съедать ее.
Помолчав, протянул Кариму крышку и требовательно взглянул ему в глаза. Они снова выпили за тех, кто не вернулся.
Карим произнес:
— Я знаю, о ком ты говоришь. Он был моим другом. Его звали так же, как и меня — Карим. Мы были с ним почти земляки. Я из Ферганы, он из этого города. Мы были как братья, работали в одной команде, делили все тяготы боевой работы, не раз выручали друг друга. Но однажды я не уберег его. Перед своим уходом из жизни он попросил, чтобы я помог его родителям и близким, он же был старшим сыном в семье. Для меня исполнить просьбу своего друга — святое дело! Мои-то родители погибли во время побоища в Фергане, больше там никого не осталось, вот почему я здесь.
Выслушав его, мужчина протянул руку:
— Меня зовут Иркин. Я помогу тебе, чем смогу. Правда моя помощь не будет уж слишком значительной. Сам, наверное, уже заметил, чего творится на нашей земле, в нашем городе, во что превратились люди! Но ты, Карим, всегда можешь на меня рассчитывать. Нас в Самаркандской области из нашего батальона в живых всего-то немногим более десяти человек, правда, в соседней Бухарской — тоже столько же, однако мы себя в обиду не даем. На нас из этой банды бая более уже не наседают, как раньше. Они угрозами и посулами пытались затащить к ним в их бандитские армии, отбились! Теперь мы сами по себе — не лезут больше, но это пока, а там, кто знает? Правда, живем, сам видишь как, но зато — как люди. Совесть свою не променяли, вроде некоторых, на бандитские подачки и «наркоту». У меня, когда я вернулся сюда, тоже… — он горестно махнул рукой.
Они снова выпили. Овладев собой, продолжил:
— Этому новому хозяину, видишь ли, для одного своего подручного срочно понадобился крепкий, хороший дом. Так вот он, за надуманный долг, выгнал моих стариков из нашего дома, а сестер продал в публичный дом, где они быстро и умерли. А я вот выжидаю момента, чтобы стереть эту нечисть с лица земли, и сделаю это! Как бы мне не пришлось трудно — все равно сделаю! Выжду удобный случай — и сделаю! Уничтожу эту тварь!
— Да, Иркин, наши судьбы во многом похожи. Правда, в отличие от тебя, у меня есть деньги. Я хочу для начала узнать обстановку получше, куда их можно вложить в этом городе. На мне лежит обязанность помочь родителям моего друга. Мне нужна твоя помощь. Работу эту можешь оставить, будешь, если надумаешь, работать со мной, не обижу.
Иркин внимательно посмотрел на него:
— Ты это точно говоришь? Или как?
Карим улыбнулся:
— Совершенно точно! Прямо с этой минуты, если сейчас и решишь.
— А если соглашусь, то что за твои деньги должен делать?
— Для начала мне нужно выяснить поподробнее о состоянии семьи моего друга, вот их бывший адрес. Затем хочу выяснить «раскладку во власти города»: кто за кем стоит, чем располагает. Далее хочу выяснить, какие предприятия здесь можно выкупить и организовать настоящую работу, а не грабеж рабочих. Необходимо также подобрать хороший дом для жилья. И, наконец, раз здесь такие обычаи, то не худо бы иметь и команду для обеспечения безопасности, но, конечно, не из «обкуренных, обдолбаных»,
