Они прошли еще полкилометра, перебрались через небольшой ручей с топкими берегами – и тут Лавров в первый раз услышал звуки погони. Позади, метрах примерно в трехстах, слышался треск веток, возбужденные голоса. «Нет, так мы от них не уйдем», – понял майор. Он подозвал Мануэля и скомандовал:

– Продолжайте идти к машине. Старайтесь двигаться как можно быстрее. Меня не ждите. Я буду прикрывать.

– Выходит, мы должны бросить тебя в сельве? – возмутился электрик. – Нет, так не пойдет! Я вызвался тебе помочь – я помогу! Давай я останусь с тобой, а ребята пусть идут.

– Без тебя они не найдут машину, – покачал головой Лавров. – Ты лучше всего мне поможешь, если выведешь их к дороге и доставишь в Квесто. Возможно, я смогу к вам присоединиться. Если нет – ничего страшного. Я бывал и не в таких переделках. Теперь так: кто из вас, кроме Мануэля, умеет владеть оружием?

– Я три года служил, – ответил Хайдаров. – Стрелял вроде неплохо.

– Тогда на, бери, – сказал майор, протягивая ему пистолет. – А теперь хватит разговоров! Вперед!

Мануэль перекинул автомат через плечо, взялся вместе с Малышевым за передний край плащ-палатки, и все четверо, неся инженера, быстрым шагом двинулись дальше.

Лавров остался один. Он вернулся немного назад, к ручью, и занял позицию за старым деревом с толстым влажным стволом. Отсюда Батяня хорошо видел лежащий перед ним заболоченный участок – настолько хорошо, насколько позволяла ночная темнота, освещенная половинкой месяца. Правда, взглянув на восток, майор заметил, что звезды в этой части неба уже начали бледнеть – приближался рассвет. Чтобы расслышать приближавшуюся погоню, уже не надо было прислушиваться: преследователи ломились через чащу, не разбирая дороги; слышно было, как командиры подгоняют солдат, требуя, чтобы те шли еще быстрее.

Лавров приготовился, обернувшись, наметил путь отступления. В этот момент он вновь заметил какое-то движение сбоку, между стволов. Сомнения не оставалось: там кто-то прятался. Однако времени на то, чтобы выяснить, кто это, уже не оставалось.

Глава 23

– Русский решил отстреливаться! – прошептал Фернандес, наблюдая за действиями человека в комбинезоне, занявшего огневую позицию. – Это нам на руку! Он наверняка ранит несколько человек, эвакуировать их никто не будет, и один из этих раненых станет нашим «языком». Таким образом, он проделает за нас всю работу.

– Выходит, мы даже не вступим в бой? – спросил Лимберг. – Как-то это не по-мужски…

– Если тебе так хочется пострелять, отправляйся назад в свой отряд и стреляй там! – прошипел в ответ Фернандес. – А здесь изволь действовать по моим правилам.

– Ладно, посмотрим, – неопределенно заметил Лимберг и стал вместе с Фернандесом наблюдать за тем, как первые преследователи подходят к болотистой низине.

* * *

Первыми к ручью вышли двое солдат – один слева от Лаврова, другой справа, чуть ниже по течению. Треск сучьев показывал, что за ними спешит еще несколько десятков человек. Лавров дождался, пока первый боевик – тот, что слева, – войдет в воду, после чего нажал на спуск. Боевик выронил автомат и рухнул в воду. Второй солдат вскинул оружие, но не успел им воспользоваться – его поразил второй выстрел майора. После этого Лавров вскочил и, пригибаясь, перебежал на другое место – чуть правее и метров на десять дальше от ручья.

Не успел он устроиться на новой точке, как из чащи грянули автоматные очереди. Выскочившие на берег ручья боевики дружно обстреливали то место, где недавно сидел майор. Лавров дал им вдоволь настреляться, а когда один из преследователей (нашивки на мундире говорили о том, что это сержант) шагнул вперед, снова нажал на спуск. Боевик еще падал, поднимая кучу брызг, а Лавров, прижимаясь к земле, уже отполз назад, в новое укрытие.

С нового места ему уже не был виден противоположный берег ручья. Но майору и не нужно было его видеть: по отсутствию звуков он мог заключить, что противник отступил и не решается сунуться вперед. «Теперь они постараются меня обойти и напасть сразу с нескольких сторон, – подумал Лавров. – Что ж, если я буду сидеть здесь, им это удастся. Только я сидеть не собираюсь».

Он еще несколько раз выстрелил в сторону ручья – вовсе не собираясь в кого-то попасть, а чтобы показать, что он остается на месте, – затем встал и быстро двинулся в ту сторону, куда до этого ушли энергетики с Мануэлем. Следовало выбрать следующую огневую позицию, на которой он еще раз угостит преследователей порцией свинца.

* * *

– Черт, этот русский стреляет без промаха, – прошептал Лимберг, наблюдая, как уже третий по счету боевик рухнул в ручей. – Никаких раненых! Боюсь, Норман, твой план летит к черту.

– Сам вижу, – хмуро отвечал Фернандес. – Но это ничего не меняет. Что, мы сами не сможем взять «языка»? Давай-ка сдвинемся чуть правее: сейчас эти ребята где-то здесь пойдут в обход.

Разведчики сменили позицию и затаились. Действительно, прошло несколько минут, и среди деревьев замелькали тени: солдаты огибали позицию неизвестного снайпера, стараясь зайти ему с тыла. Теперь говорить было нельзя даже по рации – враг был слишком близко. Фернандес поднял руку: готовься!

Один из солдат отстал от товарищей метров на двадцать; они уже перешли через ручей, а он все еще был на этой стороне. В другой обстановке командовавший отрядом сержант прикрикнул бы на растяпу, но сейчас кричать было нельзя, и тот шел не спеша. Вот он шагнул еще – и тут что-то резко дернуло его за ногу, так что солдат повалился как подкошенный; тут же чьи-то крепкие руки так сдавили ему горло, что он не мог произнести ни звука.

Спустя несколько минут крепко связанный «язык» очутился в ложбине метрах в ста от места разгорающегося боя. Его положили на землю, после чего Фернандес достал тесак и поднес его к левому глазу пленника.

– Будешь отвечать на вопросы, – прошептал разведчик ему на ухо, – твои глаза останутся с тобой. Будешь молчать – останешься сначала без глаз,