– Где Хозяин? – спросил Реза.

– Где ему еще быть? Косяк свой долбит в комнате!

– А ты чего такой смурной, старик?

– Устал, не тебе одному пришлось эту ночь в делах провести.

Помощник наркоторговца подозрительно взглянул на Курбана:

– Ты это о чем, старик?

– Так хозяин наш бабу, что ты ему привел для утехи… того… зарезал!

– Да ты что?

– Вот тебе и «что», пришлось ночью в кусты, дальше по ущелью, труп ее тащить. Там камнями забросать… А мне восьмой десяток! Эх, и что за времена настали? Никакого почтения к старшим! Не то что раньше. Вы-то, чеченцы исконные, почему позволяете чужеземцам здесь свои законы устанавливать?

– Ну, ты это, старик, зря… – не нашелся, что ответить на справедливый упрек старца, Реза. – Значит, босс у себя?

– У себя, у себя! Иди! Скажи только, чего по горам ночью-то мотался? Я тебя видел! Никак к озеру ходил?

Реза недобро посмотрел на старика, спросив:

– Куда я ходил, не твое дело, а вот куда ты сейчас собрался, а?

– Да вот брата, Зелимхана, навестить. Болен он! Недолго ему осталось жить! Да это, может, и к лучшему!

– Что ты имеешь в виду?

– А потому, Реза, что не увидит он позора горцев! Недолго, чувствую, вашей банде шнырять по горам осталось. О душе бы подумали.

Помощник Садыка задумался. Затем резко приказал:

– А ну, давай обратно в дом! Нечего тебе по братьям ходить! Сиди в своей каморке и носа не кажи. Обойдется и без тебя Зелимхан. Пошел!

Курбан возмутился:

– Ты как со мной разговариваешь, щенок? Может, ты меня из собственного дома еще в подвал к заложникам бросишь? Смотри, Аллах все видит! Он со всеми вами там, – старик указал пальцем на небо, – по справедливости разберется. Гореть вам в пламени ада!

– Ну, ты еще поговори, старый пень! Сказал, быстро в каморку! А то следом за бабой на корм шакалам отправишься!

Старик сплюнул и как-то зло произнес:

– Вот-вот, вам с бабами да стариками и осталось воевать, «джигиты»! А налетели на русский десант, они вам задницы в момент надрали! Бандиты вы, грабить да насильничать мастера, а не воины!

Реза, не на шутку разозлившись, толкнул Курбана внутрь дома. Силы не рассчитал, старик упал. Но молча встал, отряхнулся, обжег взглядом молодого чеченца, продавшего свою родину с ее обычаями, проговорил:

– Будь ты проклят, шакал паршивый, на веки веков!

И пошел в дом, где заперся в своей каморке, сев на небольшой топчан. Скупые слезы мужской обиды пробили извилистые тропинки по морщинистому лицу старого Курбана, он вновь проговорил:

– Будьте вы все прокляты, твари ползучие!

А Реза постучал в створки дверей комнаты Садыка:

– Разрешите войти, Хозяин?

– Заходи, присаживайся, докладывай!

Помощник выполнил требования босса.

– Я все доложу, Хозяин, подробно доложу, но сначала послушайте о разговоре, только что состоявшемся у меня с Курбаном.

– Курбаном? И что же такого тебе сказал старик? А, понимаю! Про бабу рассказал… Но та свинья заслужила смерти! Взбрыкнуть решила, овца драная, когда я ее кнутом… вот и получила свое!

Реза сказал:

– Здесь, Хозяин, не в бабе дело, хотя и о ней говорил старый пень.

– А в чем?

Помощник подробно повторил беседу со стариком, закончив:

– Этот вонючий козел, босс, догадался, что я ночью в подземелье ходил. А сейчас, видите ли, к Зелимхану, брату своему больному, намеревался отправиться. Тот умирает, и вокруг него сидят старики селения. Вот и подумал я, расскажет Курбан им про мои ночные хождения. А потом слухи и до наемников дойдут. Возникнет вопрос: а чего я там, собственно, ночью делал? И заподозрят худое, а там, глядишь, и сами решат проход обследовать. И обнаружат фугасы. И станут осторожнее, без вас и меня туда не пойдут!

Садык отшвырнул пиалу, которая, пролетев через комнату, вдребезги разбилась о стену, залив ее чаем. Он змеиным взглядом уставился на Резу: