– Ты оградил себя кучей безмозглых отморозков и возомнил себя недосягаемым для противника? Я постараюсь развеять миф о твоей неуязвимости прямо сейчас!

Рудаков нажал на верхнюю кнопку часов.

Прапорщик Кулибин тотчас почувствовал на своем браслете уколы от слабых щипков тока.

И тут же выстрелил.

Первая пуля разбила вдребезги стоявшую на столе долматовского кабинета хрустальную пепельницу, вторая снесла мраморную подставку под календарь.

После чего обратный сигнал получил майор. Кулибин таким образом доложил о выполнении задания и отходе, поэтому Борис спросил в микрофон телефона:

– Ну как, Долматов? Эффектно? А возьми мой снайпер чуть левее, и твои мозги украсили бы мебельную стенку кабинета. И что в данной ситуации смогла противопоставить мне твоя охрана? Отдай я сейчас приказ, и их всех отстреляют в течение пары минут!

Долматов, никак не ожидавший столь профессионально подготовленной предупредительной акции против себя, в растерянности молчал.

Он понял, что его монополии на насилие пришел конец и против него выступила превосходящая его более мощная сила. Этого он не просчитывал. Отсюда растерянность и даже страх, хотя Долматов-старший в отличие от избалованного сынка трусом не был. Просто майор спецназа тактически грамотно и агрессивно начал диалог с противником, лишив того инициативы. А это было немаловажно!

Рудаков спросил:

– Ну, чего молчишь, засранец? Предупреждаю, никаких лишних движений, параллельных звонков! Сидеть на месте и беседовать только со мной, иначе за жизнь твою и твоего выродка я и гроша ломаного не дам!

Долматов усилием воли заставил взять себя в руки, закурил слегка трясущимися руками, стряхивая пепел прямо на обитый зеленым сукном стол.

– Что ты хочешь, офицер? Своей доли в том деле, что профукал твой лох-братец? Но мы можем обговорить ее и без лишних, но, надо признать, впечатляющих психологических трюков.

Майор ответил:

– Во-первых, начнем с моего племянника, которого похитили твои отморозки. Кстати, уже за это, независимо от того, как сложатся отношения между нами, они будут уничтожены, как уничтожен водитель Антоши и его проститутка вместе с джипом!

После короткого молчания Долматов хмуро проговорил:

– А ты не думаешь, офицер, что и я могу нанести ответный удар, хотя бы здоровью твоего любимого племяша, а оно у мальчика слабовато…

Рудаков перебил директора завода:

– Слушай сюда, ублюдок! Если с головы Сережи упадет по твоей вине хоть волос, всего лишь один маленький такой волосок, то я без всяких разговоров порву тебя на части! И НИЧТО и НИКТО тебе не сможет помочь! Слово офицера! Так что не советую тебе шантажировать меня Сережей, это смертельно опасно для тебя!

– Но ты же шантажируешь меня моим Антоном?

– Отнюдь! С чего ты это взял? Я предупреждаю, а не шантажирую. И если ты рассчитываешь на обмен племянника на твоего сына, то глубоко заблуждаешься. Сергея ты отдашь мне безо всяких условий, прямо сегодня!

И снова молчание со стороны Долматова. Он, как ни старался, все же реально оценить обстановку не мог, а посему проигрывал игру. Он не понимал противника, а тот не давал ему возможности сделать это.

Майор же продолжал:

– В подтверждение своего обещания разгромить всю твою воровскую империю, я сейчас еще кое-что продемонстрирую тебе. Возьми трубку с собой и подойди к окну. Медленно! Не бойся, сейчас убивать или пугать тебя выстрелами я не буду. Чего сидишь? Марш к окну!

Долматову пришлось подчиниться.

Он подошел к окну, стараясь определить через пробитое в двух местах стекло, откуда мог стрелять по его столу снайпер, но Рудаков направил его мысли в другое русло:

– Не туда смотришь, Игорь Владимирович, вычислить снайпера тебе не удастся, ибо он в отличие от тебя и твоих отморозков из охраны профессионал высокого уровня. Ты лучше поверни свой череп в сторону склада готовой продукции.

Долматов перевел взгляд на груды плит, спросив:

– И что дальше?

– А то, что, как мне известно, стоимость плит, складированных на открытой площадке, достаточно высока, и у тебя имеется очень выгодный контракт по их сбыту. Выгодный, потому как продукция изготовлена рабами, в которых ты, сволочь, превратил рабочих завода.

– О чем ты? Какие рабы? Какие плиты? Ничего не понимаю!

– Сейчас поймешь! Ты не видишь ничего особенного на своем открытом складе?

– Нет!

– И даже того, что мостовой кран стоит рядом с плитами?