— Вы знаете, я тоже все больше так думаю, — Вейсман уважительно закивал. — Вы умный человек, господин фон Нотбек. Но вам пора немного отдохнуть, потому что через пару часов уже рассветет. Я сам вас разбужу к обеду. И не волнуйтесь, ничего с этой старой лоханкой не случится...

Выпроводив повара, я почувствовал, что совсем осоловел, но решил лечь только после того, как спрячу деньги. Во время еды мне бросилась в глаза закрытая декоративной решеткой отдушина и, вооружившись финкой вместо отвертки, я принялся вывинчивать из нее винты. Не бог весть какой тайник, но на первое время сойдет.

Закончив, просунул внутрь руку, чтобы проверить, куда ведет воздуховод, но неожиданно наткнулся на какой-то небольшой предмет.

— Здравствуйте... — я уставился на жестяную коробочку из-под каких-то сладостей. — Золото, брыльянты?

Отсутствие пыли на находке услужливо подсказывало, что коробку спрятали в трубу совсем недавно. Кто? Фон Нотбек?

Тихонечко скрипнув, поддалась крышка. Внутри лежал маленький ключик на тоненькой витой цепочке и простенький дешевый блокнотик.

Я быстро его перелистал и обнаружил, что все листы чистые. Кроме самого первого, с несколькими короткими рядками цифр, написанными мелким убористым почерком.

— Шифр? Номера банковских счетов? Ключ от банковской ячейки? Знаешь, что, любезный Георгий Владимирович... — я недолго подумал, сложил находки в коробку и засунул ее обратно.

— Вот как- то твои тайны меня уже утомлять стали. Все потом...

Спрятал туда же сверток с деньгами, быстро привинтил крышку обратно и завалился на койку.

— Нет, чтобы зафитилить меня в кого-нибудь попроще, скажем, богатого, еще не старого рантье, или... к примеру, коннозаводчика, так нет, всунули в донельзя загадочного барона в эмиграции. Вот же... Но все равно спасибо...

К своему дикому удивлению, сам факт переноса меня почти не беспокоил. Да, бредово выглядит, но черт побери, я сам мечтал прожить свою жизнь заново, так какого теперь стрематься. В двадцать первом веке меня ничего не держит. Семьи так и не завел, детишки, может, и есть, но я их никогда не видел. Мало того, оставаться там было довольно опасным делом. Очень уж я насолил некоторым влиятельным людям. Так что все в тему. Пользуйся на здоровье выпавшим шансом. И не важно, что все будет происходить в прошлом. Какая разница? Так даже интересней. И вообще, может, это мне снится. Вот проснусь и опять окажусь в Херсонском «централе», в своей камере на «красном» корпусе[7]. Хотя да, сон интересный. Жалко, что в нем я не успел поближе познакомиться с этой княгиней. Как ее там... Но ладно, ладно...

Поплотней закутался в одеяло, повертелся немного, устраиваясь поудобней, и под едва заметную качку парохода мгновенно заснул.

ГЛАВА 4

Черное море. Нейтральные воды.

Пароход «Димитрий»

20 января по старому стилю. 1920 год. 10:00

Едва проснувшись, даже не открывая глаз, сразу понял, что чуда не произошло, и я все так же нахожусь в каюте парохода «Димитрий».

Вместо стука дверок «кормушек»[8] и вечно недовольных голосов «попкарей»[9] слышалось потрескивание и скрип переборок, сильно разбавленные шумом волн за бортом, а вместо дребезжания колес тележек баландеров, развозивших по камерам утреннюю пайку, где-то внизу мерно урчала и строптиво порыкивала паровая корабельная машина. В запарке вчерашнего дня я как-то до конца не понял, что нахожусь уже совсем в другой эпохе, и только сейчас эти звуки помогли мне наконец осознать реальную действительность.

Нет, страшно не было, совсем наоборот, замерев на кровати и закрыв глаза, я в буквальном смысле наслаждался этими новыми ощущениями.

Полежав немного, не глядя нашарил на табуретке часы и нажал на кнопку, открывая их крышку. Под звуки маленьких колокольчиков, исполнявших какую- то замысловатую, но приятную мелодию, фигурные стрелки показывали на циферблате ровно девять часов утра.

Несмотря на то что я проспал всего несколько часов, тело переполняла непривычная бодрость. Шишка на голове все еще слегка побаливала, но в целом ощущения были самыми положительными.

— Ага, когда тебе за полтинник, подобное скорей всего исключение, а не правило... — незлобно проворчал я, рывком встал и, поплескав в лицо холодной водичкой из тазика, уставился на свою новую физиономию, отражающуюся в зеркале. — Стоп... какие пятьдесят, дружище. Тридцать и точка. Пора бы и привыкнуть.

Есть хотелось уже просто невыносимо, потому я стал быстро приводить себя в порядок.

Зубная щетка оказалась с натуральной щетиной и костяной ручкой, но все равно довольно привычного вида, зубной порошок — тоже вполне обычный, поэтому с чисткой зубов удалось справиться быстро. Хуже пришлось с бритьем, потому что опасную бритву я никогда не использовал, к тому же теплой воды не было, но все равно результат оказался довольно положительным.

Закончив с туалетом, я собрался одеваться, разложил гардероб на кровати и слегка озадачился.

— Хм... Как бы какой-нибудь дресс-код не нарушить... — провел взглядом по одежде и решил особо не заморачиваться. Фланелевая рубашка, свитер под горло с рисунком в косую клетку, вельветовые свободные бриджи в крупный рубчик, застегивающиеся под коленом на манжеты, вязаные гетры в тон свитеру и высокие замшевые ботинки на толстой подошве. А, ну да, клетчатую кепку забыл, точь-в-точь как современные «хулиганки», только в крупную клетку. Вот как бы и все. Тепло, простенько, но элегантно. И к фигуре с мордой лица идет.

Черт его знает почему, но никакого отторжения к моде начала двадцатого века я не почувствовал. Тем более, с некоторой натяжкой, она вполне была бы уместна и в современное время. Да и нравится мне, честно говоря.

Слегка освежился одеколоном, уже совсем собрался выходить из каюты, но вовремя спохватился и подвесил на поясной ремень кобуру с браунингом. Военного образца, массивная, неудобная, но ладно, пока и так сойдет. Потом у какого-нибудь кожевенного мастера оперативку себе закажу.

— Со стволом спокойней будет... — глянул на себя в зеркало последний раз, остался довольным и отправился завтракать.

В кают-компании пока еще никого не было. Никого, кроме второго помощника капитана, клевавшего носом над пустым чайным стаканом в подстаканнике.

Услышав скрип двери, он поднял воспаленные глаза, увидел меня, поспешно встал и вежливо поздоровался:

— Добро утро, Георгий Владимирович. Пользуясь случаем, хочу лично поблагодарить вас за вчерашнее...

— Пустое, Илья Ипполитович. Я спасал в том числе и себя, — я тактично перебил помощника и заглянул ему в глаза. — Вам бы поспать...

— Я справлюсь, — спокойно возразил Вебер и, слегка замявшись, продолжил: — У меня есть к вам одна просьба, Георгий Владимирович.

— Смелее.

— Для пассажиров будет срочное и важное объявление. Они уже извещены об этом и скоро здесь