Первое – не пишите в социальных сетях ничего, что могло бы свидетельствовать о вашей политической ориентации и не высказывайтесь ни о чём, кроме того, что есть в вашей жизни – семья, дети, хобби, автомобиль. Поверьте – на каждого из вас уже ведётся досье, а все ваши высказывания анализируются компьютерами АНБ, мощь которых вы не можете себе даже представить. На балансе АНБ – существует так называемая «ферма», там находится несколько зданий с серверами и вычислительными мощностями большими, чем у всех университетов мира вместе взятых. И там – просеивается и анализируется каждое ваше высказывание, каждый ваш лайк, каждая ваша покупка. Вы сами впускаете государство в свою жизнь без спроса. Не делайте же этого.
Второе – старайтесь поменьше пользоваться сотовым телефоном, не говорите по нему ни о чем, что вы хотели бы скрыть от государства и вообще – старайтесь поменьше иметь его при себе. Так же ни о чем серьёзном не пишите по электронной почте – лучше встретиться и сказать все лично. Знайте, что сейчас государство не имеет вообще никаких сдержек в вопросе мониторинга частной переписки и всех видов жизни своих граждан. Прайвеси больше нет, забудьте об этом. Мы сами променяли это на мифическую безопасность, которой к тому же ещё и нету. Сейчас все сообщения проверяются массово, никто не побежит к судье за ордером. ЦРУ, АНБ, ФБР просто делают это, никого не спрашивая. И это надо принять и учитывать в своей жизни. За нами всеми постоянно следят – кроме тех, которые знают, как держаться ниже уровня радаров.
Среди тех книг русских диссидентов, которые я прочитал – был Александр Солженицын, он получил Нобелевскую премию по литературе, это самая престижная европейская премия в области литературы. Он писал про ГУЛАГ, про сталинское тоталитарное государство, крушащее судьбы людей, идущее по ним асфальтовым катком. Среди прочего, он написал три правила, позволявшие людям выжить в тоталитарном аду и не стать вольными или невольными пособниками преступной власти. Не верь. Не бойся. Не проси. Думаю, и нам, американцам – пора читать Солженицына…
У меня была вторая идентичность. Рабочая, я так её называл. Мне её сделал агент ФБР, работавший в программе по защите свидетелей. В числе прочего эта программа предусматривает создание новых личностей для защищаемых свидетелей – а контроля там было немного, потому что ФБР само и вело контроль. А кто усторожит самих сторожей? Итак, помимо прочего я был Робертом Джем Фишером, переехавшим в Нью-Йорк из Оклахома-Сити. У Фишера была работа… точнее у него был фриланс, были банковские карточки, почтовый адрес, медицинская страховка.
И он жил совсем недалеко от меня.
Проверившись, я прокатил на контроле карточку, принадлежащую Фишеру и зашёл в многоэтажный паркинг. Там Фишера – то есть меня – ждала машина. «Джип Гранд Чероки», довольно старый – по крайней мере, достаточно старый чтобы не иметь встроенного сотового – но достаточно новый, чтобы не создавать проблем и оставаться в хорошем рабочем состоянии. Я эту марку полюбил с Каира – крепкий, проходимый – и в то же время не слишком большой как «Шеви Тахо». Соответственно и Бобби Фишер её полюбил и купил именно её.
Заведя машину, я выкатываюсь на улицу.
Путь мой лежит в лесной массив… Там красиво, там есть туристические тропинки, и там достаточно густая листва, чтобы сделать наблюдение с беспилотника бесполезным. Впрочем, его не будет, потому что есть секретная директива, запрещающая использовать беспилотники над территорией КОНУСа[58] в тёмное время суток во избежание аварий. Но подстраховка – лишней никогда не бывает…
Еду.
По пути – несколько раз останавливаюсь, заезжаю на заправку. За мной могут и следить… хотя я несколько раз пересаживался в метро чтобы стряхнуть возможный хвост, а потом и всю одежду поменял в доме, который снимает Фишер. Если следят – то задействовали серьёзные силы, на машине может быть и маяк.
Но я ничего не замечаю.
Останавливаюсь рядом с кафе; оно открыто допоздна. Солнце садится.
Надо перекусить.
Хозяйка знает меня, встречает широкой улыбкой. Я … то есть Фишер – всегда добр и оставляет хорошие чаевые.
– Да, Мэгги. Это я.
– Вам как обычно?
– Совершенно верно.
Мэгги знает про мою небольшую слабость. Я – бёрдвочер. Причём ночной. Мне доставляет удовольствие наблюдать за птицами и снимать их. Вот почему у меня в рюкзаке фотокамера, прибор ночного видения и мощный армейский тепловизор, который запрещён к экспорту.
Мэгги несёт мне чай и яблочный пирог.
– Где самый вкусный яблочный пирог?
Мэгги расцветает
– Конечно у Мэгги, мистер Фишер.
Мэгги заговорщически понижает голос:
– Знаете, мистер Фишер, я недавно видела какую-то странную птицу. Небольшая, похожая на ястреба… но она плавала!
– Скорее всего, это кваква, Мэгги. Желтоголовая или зелёная. У меня такая уже есть. Но всё равно спасибо. Тракеров не видно?
– Нет, сэр. Вот этого сейчас нет.
– Ну, спасибо.
Дело в том, что эта территория относится к национальному парку и находиться тут ночью запрещено. Но Мэгги помогает мне – как иначе я увижу птиц…
* * *Конгрессмен Гордон Мерковски появляется через полтора часа – я уже успеваю немного замёрзнуть. Он идёт осторожно, держась тропы и уткнувшись в свой GPS-навигатор. Несмотря на то, что он занимается спортом и неплох в нем – он нервничает. Потому что совесть у него нечиста.
Впрочем, она у всех нечиста.
Я пропускаю его и иду следом, надвинув на глаза тепловизор и смотря, не идёт ли кто следом. Тепловизор – отличная штука, он улавливает тепло человеческого тела и любого другого источника. Если за конгрессменом следят – я увижу это и сумею уйти. В конце концов, я не зря столько времени работал с Дельтой.
Но за конгрессменом никто не идёт.
Дойдя по точки, которая представляет собой координаты GPS и которую я оставил в забегаловке Мэгги, прилепив жвачкой под столом, конгрессмен останавливается. Начинает нервно оглядываться. Нервничает…
Конгрессмен Мерковски – на самом деле бисексуал, но он избирается в таком округе, который подобных вещей не потерпит. У него есть жена и дети, но иногда он срывается и ищет приключений. Его привлекают кадеты. Как-то раз я ему помог выпутаться из серьёзных неприятностей.
Конгрессмен ждёт полчаса, потом сплёвывает и идёт обратно. Я заступаю ему дорогу на тропе.
– Боже!
– Не пугайтесь, это всего лишь я. Телефон с собой?
– Нет, вы же
