– Но что же вы предлагаете?
– Поменьше слов, побольше дела. Санкции не просто не работают, это вмешательство политики в экономику, а такое никогда не заканчивается хорошо. Другие страны смотрят на эти санкции и думают, а что если это будет применено по отношению к ним. Стоит ли вкладывать деньги в Америку, если всё вложенное может быть арестовано? Что плохого в том, что у Путина и его друзей будут бизнесы в Америке?
– Но как мы можем позволить Путину здесь зарабатывать?
– Это не Путин здесь будет зарабатывать. Это Америка будет зарабатывать на деньгах Путина. Военные угрозы нужно парировать военными средствами. Разведывательные – разведывательными. В конце концов, американская предприимчивость – оружие пострашнее тех ракет, которыми Путин запугивает нас в своих телеобращениях. Не забывайте, мы выиграли Холодную войну, применяя совсем иную тактику…
У меня запиликал пейджер.
– Извините…
Пейджер – отличная штука. В отличие от сотового телефона – его местоположение на местности нельзя определить. Потому то те, кто в теме – носят именно пейджеры, телефон берут с собой только, когда он действительно нужен.
Тамми упала и повредила колено…
Я встал и отстегнул микрофон.
– Извините, продолжим в другой раз.
– Что-то срочное?
– Подруга упала и повредила колено…
– Но…
– Давайте, перенесём запись. Я не могу сейчас уделить вам время.
* * *На улице я поймал такси… старые добрые нью-йорские такси, вымирающие под ударами Юбера и других коллекторов. Что же мы будем делать, когда просто не сможем выйти на улицу и поймать жёлтый кэб, не залезая в интернет…
Будь моя воля – я бы восстановил производство Чекеров[34], как британцы по прежнему делают свои кэбы, и сделал бы для Нью-Йорка историческое такси.
– На 36-ю. И побыстрее…
Водитель-индус кивает, такси срывается с места. Нью-йоркский трафик просто безумный, надеюсь, он тут не первый месяц ездит.
– Эй, дружище. Ты давно за рулём?
– Семь месяцев, мистер.
Ну, вот. Уже что-то.
– Не убей меня и получишь хорошие чаевые.
– Сделаем, мистер.
Что же произошло? И как невовремя…
* * *32-я-стрит – это настоящий, трушный, как бы сказали мои студенты Нью-Йорк. Старые здания, новострои, но немного, кондоминиумы, сплошная застройка, пересечения с Бродвеем – здесь можно фильмы снимать. Про Нью-Йорк. Здесь же – стоит машина, но не моя, а прокатная. Мне нужна машина, когда я приезжаю в город, чтобы ни от кого и ни от чего не зависеть. Теперь мне надо добраться до Тетерборо, там у меня абонемент на самолёт… и кажется, там есть ещё невыбранные часы. Черт… как все не вовремя.
Как же всё не вовремя…
* * *К счастью – мне удаётся прорваться без пробок, и через час с небольшим – я вывожу на взлёт небольшую Цессну 400[35]. У меня есть и своя, я купил её по случаю и совсем за недорого – 290 штук – тогда же, когда я учился летать. А летать необходимо при том образе жизни, который я сейчас веду, разрываясь между несколькими штатами.
Темнеет, но я прикидываю, что долететь успею. Цессна – не тот самолёт, который можно вести по приборам…
На знакомую полосу плюхаюсь, когда уже совсем стемнело – но мой не самый большой опыт всё же позволяет сесть и не разбиться. Это – Северная Каролина, тут у меня что-то вроде охотничьего дома в лесу, я его сдаю. Точнее, даже не дома, а охотничьей базы. Тут же у меня и машина – привычный и напоминающий об Ираке Субурбан. Это единственная моя машина – тут налоги невелики, и за парковку не платить – а в Стенфорде, и в крупных городах типа Нью-Йорка намного выгоднее брать прокат или Юбер.
Что же нахрен произошло?
Северная Каролина – кстати, отличный штат, чем больше я его узнаю, тем больше у меня возникает желания сюда перебраться. Тут и лес есть настоящий, и довольно приличные города, и побережье с курортами, не такими раскрученными – но от того ничего не теряющими, наоборот, приобретающими. Понять не могу тех, кто в старости перебирается в Майами или Флориду. Страшная жара, никакая природа и куча туристов как на Дне Независимости. Неужели ради этого надо 40 лет пахать, а?
Знакомая дорога – я включаю фары, потому что уже совсем стемнело, и их свет – словно пробивает мне тоннель во мраке. Машин почти нет – тут не сказать, что популярное место…
Знакомый поворот. Деревья-великаны обступают со всех сторон, проложенная дорога – обрывается, уступая место утоптанной гравийке. Это самая глушь – причём менее чем в получасе езды от цивилизации…
Вот и дом. Нормальный, двухэтажный, обитый тёсом – я его подновлял прошлым летом после покупки. Две машины – Эксплорер и фургон стоят рядом, я паркуюсь, выхожу из машины – и нарываюсь на ствол. Парень в чёрной шапочке целится в меня из короткой М14. Впрочем, он узнает меня и опускает ствол.
– Сэр.
– Убери оружие, идиот! Что вы тут натворили?
Бывший спецназовец молчит, и я понимаю, что натворили что-то серьёзное.
– Где Кейн?
– В доме, сэр.
– Оставайся здесь? И не тыкай в каждого оружием, здесь могут быть просто охотники. Не тупи!
– Понял, сэр…
Иду в дом…
* * *Охотничий домик – может так называться лишь по американским меркам: здесь четыре спальни и большой зал, в котором могут разместиться до 20 человек – скорее, это построенная из дерева маленькая гостиница. На первом этаже – есть целая большая комната, предназначенная для разделки оленей, там есть всё, что нужно – и всё кафелем выложено, и кровосток, и набор инструментов, и небольшая лебёдка, и даже что-то вроде операционного стола. Туда я и иду, понимая, что мои гости находятся там. Так оно и оказывается…
Троих я знаю, четвёртого – нет. Четвёртый – парень, от 20 до 30, семитские черты лица, борода. Он пристёгнут к столу для разделки туш, на лице – застыло выражение ужаса, все вокруг залито… нет, не кровью, а грязной водой и блевотиной.
– Допрыгались, голубчики – констатирую я.
…
– Кто санитар?
Один из гостей делает шаг вперёд.
– Я, сэр.
– И что тут произошло? Ты что, не контролировал допрос?
– Сэр, произошло непредвиденное.
– Да я уж вижу, – я пинаю ведро, на дне которого вода. – Воду где брали?
– Здесь, в озере.
– Ты что, совсем идиот? Не могли купить консервированной, в баллонах? Теперь у него в лёгких вода этого озера, по химическому составу любой эксперт выйдет на это место.
– Сэр.
Обожаю армейских. Когда им нечего сказать, и они натворили дел – они просто говорят, «сэр?» И ждут, пока мы уберём за ними их дерьмо.
С другой стороны, вряд ли кто-то согласился бы делать то, что они делают…
– Досье на него где?
– Вот, сэр.
Так… Джеффри Нилл, родился в Бруклине, отец священник – методист… надо же, в Бруклине методисты[36] есть. Видимо, методизм его капитально подзадолбал, потому что в девятнадцать лет он послал своего отца-методиста подальше, принял радикальный ислам и встал на джихад. Выехал в Сирию, там участвовал в боевых действиях.
