влетим! Ты хочешь на зону? Если не к стенке?

– Да, – задумался Филипп, не замечая, как пепел падает ему прямо на грудь, – такой расклад возможен! У них, особенно после дури, башку напрочь сносит! Это точно, и бабками они могут начать сорить, не думая! В принципе, ты прав, Дмитрий Сергеевич!

– От них надо избавляться, Саня! Согласен?

– Согласен!

– Короче, так! В следующую ночь, на подъезде к Рязани, ровно в час, кончаем их. Ты берешь на себя Алима, я – Сулему! Валим заточками, они у меня с собой. Чтобы крови не было. Пересыпаем золото в свои сумки, их долю делим поровну, сумки, с которыми они садились в поезд, оставляем на месте. Мало ли проводник решит проверить, выходить ведь будем раньше?

– Раньше?

– Да! В три часа, в Рязани. Нас встретят. И отвезут куда надо!

– Ладно!

Филипп на минуту задумался.

– А ведь ты с самого начала планировал убрать чеченцев, Жилин?

– Почему ты так решил?

– Заточки приготовил! Может, и для меня у тебя что-то имеется?

– Нет! Ты мужик с головой, опасности не представляешь, так что против тебя у меня ничего нет, клянусь!

– Клятва – это хорошо, но я с золотом останусь в Рязани, с тобой и встречающим в Москву не поеду! У тебя свой путь, у меня – свой!

– А ты молодец, Филипп. Хороший ход! Дело твое, как и доля! Оставайся, где захочешь, ничего не имею против! Заметано?

– Заметано!

Следующие сутки прошли в сплошной пьянке. Чеченцы как с цепи сорвались. Потребовали женщин в купе, подняли шум. Жилину с Филиппом еле удалось успокоить их. И то лишь после того, как Жилин достал свой служебный «ТТ», прихваченный из прииска, и предупредил:

– Не прекратите шалман – пристрелю, вы меня знаете!

Зная, что Дмитрий Сергеевич слов на ветер не бросает и если достал оружие, то при необходимости применит его, чеченцы подчинились. Так и ехали дальше, напряженные, обозленные, настороженные. Жилин внимательно следил за обстановкой, разрешая выходить только до туалета и обратно. Вечером налил всем по стакану водки из своих запасов и по полкам, спать!

Часов в одиннадцать вечера Жилин с Филиппом вышли в тамбур. Дмитрий Сергеевич передал подельнику заточку.

– Ровно в час, Саня! – напомнил Жилин.

– Да понял я все!

Вернулись в купе. Сулема с Алимом что-то обсуждали, быстро говоря на своем родном языке.

– Это что за базар иностранный? – спросил Жилин.

– Мы с братом решили в Москве сразу же линять домой. Долю на бабки разменяем на родине. Здесь не будем. Так что сразу же по прибытии разойдемся!

Чеченцы вопросительно посмотрели на Жилина, ожидая его реакции. Но тот был спокоен и равнодушен.

– Мне без разницы, Сулема! Твое «рыжье» – это твоя доля. Что ты с ней будешь делать, меня не касается. Не хочешь сбросить по хорошей цене в столице у надежных людей, тащи золото на Кавказ! Рискуй дальше. Это твое право! Только прошу, чтобы расстаться друзьями, давай спокойно, не привлекая ненужного внимания, доедем до Москвы?

– Договорились, шеф! – чеченцы успокоились.

Они остались довольными ответом Жилина. Легли на свои полки. Алим внизу, Сулема наверху. Выключили свет. Вскоре раздался храп.

Кто спал, а кто бодрствовал, определить было трудно. Но ровно в час Жилин, находившийся на верхней, напротив Сулемы, полке, приподнялся, перебросил ногу к чеченцу и сверху в грудь вонзил длинную заточку, целясь в сердце. Хоза только вздрогнул, дернулся, не издав даже стона. Протерев пику и оставив ее жало в теле Сулемы, Жилин накрыл его одеялом, сложив руки убитого так, чтобы они скрывали торчащую из груди рукоятку.

Действия начальника наверху послужили сигналом для Филиппа.

Тот пересел на место Алима, который, отвернувшись к стенке купе и поджав коленки, как ребенок, беззаботно спал, похрапывая. Филипп рывком повернул чеченца на спину. Алим открыл глаза, но тут же в них блеснула боль и застыла смерть. Длинная заточка, пробив сердце, пригвоздила его к спальной полке. Он так же, как и Сулема, несколько раз дернулся и затих. Убрав следы и так же оставив заточку в теле, Филипп оторвал тело Алима от полки, закрыл ему глаза и перевернул к стене, в то положение, в котором щуплый чечен находился до смерти. Затем поднял глаза наверх. Оттуда, сверху, спустив ноги, Жилин показал ему большой палец.

Дмитрий Сергеевич спрыгнул вниз, сел рядом с Филиппом:

– Ну что? За завершение дела, Саня? Выпьем?

– Можно!