Связист бандитов, слушавший этот спектакль – он и проснулся-то от того, что Егор начал имитацию близости с женщиной, отчаянно ржал у пульта. За этим занятием и застал его Беслан, вставший раньше других, в семь с небольшим, и первым делом зашедший в отсек связиста.

– Ты чего ржешь, как лошадь, дурак?

– Да эти двое, в подвале, всю ночь трахались, а под конец «профи» принялся извиняться, мол...

– Что еще ты слышал? – перебил его начальник.

– Больше ничего, Беслан! Жаль, на пленку не записали этот сикиш, вот ребята повеселились бы. Этого «профи» смерть утром ожидает, а он, как с хера сорвался, на бабу полез. А эта недотрога стонала-то как! Видать, Егор этот мужик еще тот!

– А почему не записал этот цирк?

– Да у нас магнитофон уже неделю не пашет, никто разобраться не может. Слушать можно, писать – нет!

– Ладно, вырубай свою шарманку, иди к бойцам, объявляй подъем!

Беслан вышел на улицу, прошел до середины плато, осмотрелся. Пулеметная точка на месте, оттуда видна знакомая «афганка» Мирзы, напарника нет, может, отлить спустился! А так... все вроде бы как всегда! Помочившись, присев на корточки и умывшись из реки в пятнадцати метрах от Краснова, пошел к развалинам аула. Оттуда уже раздавалась команда:

– Подъем, кони! Выходи строиться, Хозяин ждет!

Про Хозяина связист, он же исполняющий обязанности дневального, соврал, никакой Хозяин на улице бандитов не ждал, но упоминание о командире подстегнуло чеченцев, которые, потягиваясь и без оружия, начали выползать по одному из первого от позиции полковника Галкина дома. Тут же справляли нужду, некоторые отправились в близлежащие кусты у скал. На улицу вышли и Хоза с Палачом, к ним присоединился и Беслан.

Сулейманов крикнул:

– Беслан, организуй смену караула, да пусть возьмут с собой сухой паек и воды, последний день стоим здесь, потом дома отожрутся от пуза!

– Понял, Хозяин!

Этой минуты и ждал Галкин! Смысла ждать казни не было, когда вся банда, как на ладони, сгруппировалась кучей, за исключением отдельных личностей. Нельзя дать им расползтись и вооружиться, поэтому полковник решился:

– Всем! По противнику, массированный, с применением подствольных гранатометов, стараясь не задеть Хозяина. Огонь!

И тут же от реки ударил мощный «АН-94» майора Краснова, выплевывая через небольшой интервал прыгающие гранаты. Бесшумный «винторез» Галкина присоединился к огню из развалин справа, а трофейный пулемет «РПК» Буша, который уже один с такой точки не мог дать противнику никакого шанса на спасение, крошил в пыль все вокруг.

Внезапный огонь неизвестного противника ввел Сулему в ступор. Он стоял, словно окаменев, когда вокруг с криком ужаса и боли падали его люди. Беслан со снесенной прямым попаданием гранаты головой, Палач с выбитыми глазами... в клочья, вокруг. Только он, Хоза, стоял живой и невредимый, глядя на это празднество смерти, его отчего-то не касающееся. Наконец он пришел в себя и рванул назад, в здание, где было оружие, но перед ним выросли фонтаны камня и пыли, остановив Сулему на полушаге. А сверху незнакомый, чужой ненавистный голос на чистом русском языке приказал:

– Стоять, Казбек! Или вмиг стреножу!

Так и застыл Хоза Сулейманов в двух метрах от заветной двери, в метрах, ставших для него длиною в жизнь. И он не решился рвануться навстречу пуле. Все одно убивать не стали бы, раз не тронули до сих пор.

Он сел на корточки, сжав голову руками.

Группа Галкина раненых почти не оставила. Тех, кто все же остался жив, добивать не стали. Вытащили Астафьева и Вику. Обнялись под пристальным контролем Буша, внимательно следившего за плато. Вдруг кто-то из раненых решится на последний, отчаянный выстрел? И то, что у боевиков не было оружия, его, старшего лейтенанта разведки Турчина, не расслабляло. Пистолет мог оказаться у каждого в заначке. Но все было спокойно!

– Ну что, – спросил Галкин, – начнем отход?

– Подожди минуту, – Астафьев отошел от группы и пошел среди трупов, вглядываясь в их лица.

Прыщавого Тимура он нашел у самой реки, тот лежал в воде, положив голову на камень. И был еще жив. Но развороченный пулями живот говорил о том, что ранение он получил смертельное и жить ему