В тех случаях, когда он появлялся из своих комнат, чтобы отобедать или разделить ужин с Анной, она находила, что новый гость образован и достоин доверия. Он интересовался гуманизмом и страстно высказывался за реформу Церкви, а споры об этом нередко возникали во время застольных бесед. Прошло немного времени, и отец сделал Кранмера их семейным капелланом. Так мрачный клирик стал важной частью домашней жизни Болейнов. Анна в самом деле начала считать его другом.
– Я думаю, – сказал Генрих, глядя огненным взглядом на плясавшие в очаге языки пламени, – что мне и вправду будет лучше без папы – моему королевству уж точно – и мои подданные будут вне себя от радости, если им не придется платить церковную десятину Риму. – Он стукнул кулаком по ладони. – Почему мы должны хранить духовную верность человеку, который по политическим причинам отказывает мне в аннулировании брака? Разве он не понимает, что мне нужен наследник, отчаянно нужен? – Генрих распалял сам себя; настроение у него в эти дни становилось все более переменчивым. – Почему Екатерина не дает мне свободы? – возглашал он. – Отчего она так упряма? Я не молодею, Анна, мне тридцать восемь. Вы понимаете, что я уже несколько лет не делю ложе с женщиной? – Он посмотрел на Анну с мукой и томлением во взгляде.
– Мы не смеем рисковать… – начала она.
– Я ни о чем не прошу! – перебил ее Генрих. – Мы теперь так близки к успеху. Я могу подождать. Богу известно, у меня было достаточно практики.
– Сколько времени займет сбор мнений университетов? – поинтересовалась Анна.
– Несколько недель, месяцев, может быть. В это время на следующий год вы, вероятно, будете носить под поясом моего ребенка. Подумайте об этом, Анна!
– А как насчет папы? – спросила она.
– Я намерен быть абсолютным правителем в своем королевстве. Мне опекуны не нужны, и я не потерплю вмешательства со стороны иностранцев.
Анна улыбнулась, радуясь, что он наконец ощутил свою силу и власть во всей полноте. Другого Уолси больше не появится.
На должность лорд-канцлера король назначил сэра Томаса Мора.
Анна много слышала о честности, строгих принципах и выдающейся учености этого законоведа. Несколько раз она встречалась с ним, так как Генрих высоко ценил его и считал другом. Мор был человек прямой, но опасный. Когда он говорил, его слушал весь мир. Мнения сэра Томаса уважали, ведь он придерживался их без страха и не ища выгоды для себя.
Некоторое время Генрих настойчиво просил сэра Томаса согласиться с тем, что его брак ущербен.
– Если он поддержит меня, это придаст веса моей позиции в деле, – говорил король Анне. – Даже папа прислушается.
Однако после встреч с Мором Генрих всегда возвращался подавленным.
– Я все еще не могу убедить его согласиться со мной, – сетовал он, прогуливаясь с Анной по саду в накидке и перчатках для защиты от ноябрьского холода. Тот факт, что Генрих был скорее печален, чем зол, показывал меру его любви к Мору.
– Что вы ему сказали? – спросила Анна более резким тоном, чем намеревалась.
– Я выразил нежелание понуждать его делать или произносить что-либо, идущее вразрез с совестью. Я сказал, что он должен прежде полагаться на Бога, а уже потом на меня.
И это должно стать побуждением!
– По крайней мере, он принял канцлерство, – продолжал Генрих. – Он не хотел соглашаться, но я сказал, что нуждаюсь в таких людях, как он.
Анна не могла одобрить подобного подхода к делу.
– Мудро ли это – назначать лорд-канцлером человека, который противостоит вам в самом важном из всех дел?
– Дорогая, не бойтесь. Мы с Томасом договорились, что я не буду привлекать его к своему Великому делу, а он не станет вмешиваться. И я дал ему понять, что из-за этого его власть в качестве канцлера будет ограниченной. Ваш дядя Норфолк, как глава совета, возьмет на себя общую ответственность, а милорд Саффолк станет его заместителем.
Хоть одна хорошая новость. А над всеми ними… она сама! Ухо короля полностью в ее власти, так что ни Норфолк, ни Саффолк не будут иметь влияния, кроме того, которое она им позволит в свое удовольствие. С такими мыслями в голове Анна нашла возможным натянуть на лицо улыбку, когда Генрих пригласил сэра Томаса Мора пообедать с ними в личных покоях короля, чтобы отпраздновать продвижение своего друга по службе. Мор приветствовал Анну весьма учтиво, принимая во внимание, что он давно был дружен с королевой и, вероятно, не раз сиживал за этим столом с Екатериной и Генрихом. Если он и был обескуражен появлением здесь новой спутницы короля, то виду не подал. За обедом сэр Томас демонстрировал остроумие и так мудро толковал разные события, что Анна не могла не отдать ему должное; ей стало понятно, почему люди тянутся к нему, отчего он повсеместно любим и вызывает всеобщий восторг.
Анне хотелось узнать, каковы взгляды этого великого мужа относительно необходимости религиозных преобразований.
– Сэр Томас, вы читали перевод Библии Уильяма Тиндейла? – спросила она.
– Читал, госпожа Анна, – ответил Мор и, повернувшись к Генриху, добавил: – Ваша милость знает, что епископ Тунстолл дал мне разрешение читать еретические книги.
– Вы единственный человек, кому я дозволил бы это, – улыбнулся Генрих. – Томас горяч, когда речь идет о ересях.
– Библия Тиндейла – это не ересь, сэр, – заявила Анна. – Она открывает истину простым людям, чтобы они могли читать Святое Писание на родном языке.
– Боюсь, дело тут не совсем в этом, – мягко возразил Мор. – Тиндейл не усовестился изменить текст, чтобы скрыть истину. Мне больно говорить это, госпожа Анна, но он и смутьян Роберт Барнс постоянно изрыгают оскорбления на Церковь, святые таинства и мессу. И если им позволят продолжать в том же духе, а их книги станут доступны всем, то, нет сомнения, ересь распространится бесконтрольно, отчего смуты и несчастья охватят это королевство. Мы являемся свидетелями самой мощной атаки на Церковь, какую когда-либо переживала Англия.
Анна не удивилась: от Мора следовало ожидать именно такого ответа. Его консервативные взгляды ни для кого не были секретом.
– Но разве вы не согласны, что каждый должен иметь право читать Писание – разумеется, должным образом переведенное – на английском языке? – не отступалась она.
– Боюсь, что нет. Госпожа Анна, разве вы допустили бы, чтобы слово Божье толковал невежественный народ?
– Я бы предпочла, чтобы простой пахарь мог читать его и составлять собственное мнение, чем наблюдать за тем, как Церковь манипулирует Библией в своих целях.
– Моя компаньонка стала теологом, – пошутил Генрих.
Анна едва сдержала гнев. Она не нуждается в покровительстве!
– И очень хорошим, – добродушно заметил
