Анна постаралась не рассмеяться – или не заплакать. Какое Генриху дело, любит его Екатерина или нет? И почему королева должна любить человека, который изо всех сил старается от нее отделаться? Если она не приходится ему законной женой, он не может ожидать от нее супружеской преданности. Но он хотел и того и другого.
– В чем еще она провинилась, кроме того, что выглядит веселой? – спросила Анна.
Генрих поморщился:
– Публично и в частной жизни она не выказывает достаточно любви ко мне. К тому же слишком часто появляется на людях и пытается присвоить их расположение ко мне. Какой еще я могу сделать вывод, кроме того, что она меня ненавидит? – Он сделал паузу, видимо, очень себя жалел. – Мой совет получил тайный доклад о заговоре с целью убить меня и кардинала.
– Нет! – в ужасе воскликнула Анна.
Без Генриха она была пустым местом, и волки тут же собьются в стаю, чтобы на нее накинуться…
– Не тревожьтесь, дорогая, – утешил ее Генрих, – уверен, настоящей опасности тут нет. Но если выяснится, что королева причастна к этим замыслам, пусть не ждет пощады.
«Тут нет настоящей опасности». Анна подозревала, что и реального заговора тоже не существовало.
Генрих распалялся все больше:
– Совет рекомендовал мне обособиться от королевы как в постели, так и за столом, и забрать у нее принцессу Марию.
Не верилось, что Генрих способен пойти на такое. Если он это сделает, Екатерина будет сломлена. На мгновение Анна ощутила острый приступ жалости к королеве, но быстро напомнила себе, что Екатерина сама загнала себя в угол, ее вина, что она оказалась в такой ситуации. Вслух Анна сказала:
– Это заставит ее сдаться. В такое время ей не пристало искать популярности.
– Да, не пристало, – проворчал Генрих. – Ей и без того уже слишком сочувствуют. Простым людям дела нет до правды, особенно женщинам: они говорят, будто я намерен взять себе другую жену ради удовольствия. Всякий, кто возражает против этого, подвергается попрекам и осуждению. Екатерина предупреждена, что ей следует меньше показываться на людях и вести себя более сдержанно под страхом вызвать мое неудовольствие. Так что, дорогая, когда приедете в Брайдуэлл, она не причинит вам неприятностей. – Король поднялся. – Я должен идти. Утром встречаюсь с кардиналом Кампеджо. И лучше ему не заикаться о моем возвращении к королеве!
На следующий день после обеда Генрих явился в приподнятом настроении, поцеловал Анну и отвел ее в сад, где они уселись на скамью с видом на Темзу.
– Начал я не слишком хорошо, – завел речь король. – Сперва легат настаивал, что я должен вернуться к королеве. Вы можете представить мою реакцию. Но потом показал папскую буллу, дающую ему право вынести решение по моему делу. Он сказал, что его святейшество издал этот документ не для использования, но для сохранения в секрете, так как желал продемонстрировать расположение ко мне. Честно, Анна, я думаю, папа Климент хочет, чтобы решение было вынесено, но не смеет делать это публично из страха перед императором.
«Это всего лишь подачка, чтобы держать вас в узде, – подумала Анна. – Какой прок в этой булле, если ею нельзя воспользоваться?» Но она продолжала улыбаться.
– Я показал ему, – повествовал далее Генрих, – что изучил это дело с большим тщанием и, вероятно, знаю о нем больше любого теолога или юриста. В самых ясных выражениях я изложил свою позицию: у меня нет другого желания, кроме как услышать заявление, законен мой брак или нет, хотя я и сказал легату, что в его недействительности не приходится сомневаться. И тогда он пришел к идеальному решению. Екатерину нужно склонить к уходу в монастырь. Она набожна и станет прекрасной аббатисой. Тогда папа сможет дать мне разрешение на повторный брак и императору будет не на что пожаловаться. А мы сможем пожениться, и у Англии появится перспектива обрести наследника.
Это было самое лучшее, идеальное решение. Анна воспряла духом.
– Вы думаете, королева согласится?
– Не вижу причин, почему нет. Вступив в монастырь, она потеряет только меня. Ей известно, что я к ней не вернусь, как бы ни обернулось дело. Она сможет и дальше наслаждаться всеми удобствами, какими пожелает. Я удовлетворю любые ее просьбы и, кроме того, объявлю наследницей Марию. Разумеется, после всех детей, которые родятся у нас с вами, дорогая. – Король грозно прищурил глаза, это было знаком стальной решимости привести свою волю в исполнение. – И кому, как не ей, больше всех желать сохранения мира в Европе и духовного авторитета Святого Престола. – Генрих начинал горячиться. – Потому что, если Климент выскажется в ее пользу, я утрачу веру в его власть и то же случится со многими другими людьми. Я очень ясно дал понять Кампеджо: если мне не дадут развод, я упраздню власть папы в этом королевстве.
Анна почувствовала, что ей не хватает воздуха. Сердце начало учащенно биться. Неужели король и правда намерен сделать то, о чем говорит? Решится ли он ради своего освобождения низвергнуть тысячелетнюю покорность Англии Римской церкви? А что будет с ней?
На мгновение Анна онемела. Потом вновь обрела голос:
– Вы сделаете это?
– Без колебаний! – заявил Генрих. – Я не могу допускать, чтобы духовная власть над моим королевством принадлежала продажному папе. Но до этого не дойдет. Екатерина поймет мои резоны.
Слова Генриха привели Анну в задумчивость. В тот вечер за ужином, когда разговор перешел на другие темы, ее мысли то и дело занимали судьбоносные планы на будущее, которые приоткрыл ей король. Папа никак не решался выразить мнение по поводу дела Генриха, что означало скандал. Но, как ей было известно со времен пребывания при дворе регентши Маргариты, скандальным в Церкви было далеко не одно это. Торговля индульгенциями; священники, которые брали с бедняков деньги за таинства, необходимые для обретения Небес, и попирали обет целомудрия, заводя любовниц. И эти люди обладали правом толковать Священное Писание мирянам! Взгляните на несметные богатства Церкви, которые позволяют папам, кардиналам и епископам жить в сибаритской роскоши. Посмотрите на Уолси! Полюбуйтесь на духовенство, которое, как и он сам, добивается получения приходов и бенефиций ради наживы, а сами никогда не бывают там. Разве это та Церковь, которую основал Христос? Конечно, у Него и в
