Этот инцидент отметил окончательный разрыв всяких отношений между дофиной и фавориткой. Всего через несколько месяцев мадам Дюбарри придется дорого заплатить за ту злость, которую она пробудила в молоденькой австрийской эрцгерцогине.
Но, разумеется, отношения с дофиной не были единственной заботой, терзавшей фаворитку. Невзирая на ощущение молодости, которое Жанна вернула королю, он старел и немощь потихоньку подкрадывалась к нему. После карнавала 1772 года Людовик простудился и заболел. Каждый раз, когда его одолевала хворь, он поворачивался к религии в поисках искупления прегрешений своей распутной жизни. Вновь возникает идея о повторном браке короля. Такое предложение высказал еще летом 1770 года герцог де Шуазёль, выставивший в качестве кандидатуры дочь императрицы Марии-Терезии, эрцгерцогиню Елизавету. Эта принцесса была самой умной и красивой из дочерей императрицы, пока ее внешность не обезобразила перенесенная девушкой оспа. Людовик быстро отверг этот замысел, хотя и отдал распоряжение своему тайному агенту в Вене собрать все сведения о Елизавете и направить ему. Однако мысль о женитьбе на сестре Марии-Антуанетты показалась ему нелепой, и он отказался от нее. Людовик ХV дал ответ Шуазёлю, что не собирается представить двору вторую мадам Ментенон, и на этом, казалось бы, тема была исчерпана.
Однако после заболевания короля в 1772 году идея его повторной женитьбы вновь овладевает умами придворных. Считалось, что такую мысль высказала ушедшая в монастырь кармелиток дочь короля Мадам Луиза. Видимо, кто-то из угодников, выдавая желаемое за действительное, шепнул об этом графине, и она срочно начинает добиваться разрешения на раздельное проживание с мужем Гийомом.
Беспокойная родня
Надо сказать, что в результате замужества Жанна приобрела многочисленную законную, но чрезвычайно докучливую родню. Во-первых, Жан-Батист Дюбарри, набравший еще больше долгов в период, предшествовавший представлению Жанны ко двору, потребовал, как ему казалось, свое вполне заслуженное вознаграждение за возвышение невестки. В разговорах сводник именовал Людовика ХV «братцем» и уверял, что именно лично он являлся вдохновителем падения Шуазёля. Прощелыга обнаружил родство с канцлером Франции Мопо[49] и попытался держаться запанибрата с министрами, делая попытки пристроить на выгодные должности своих друзей. Однако сановники упорно держали дистанцию. Для себя Жан-Батист требовал должность начальника королевских строений, ибо полагал, что, поскольку это место занимал маркиз Абель де Мариньи, брат мадам Помпадур, после смены фаворитки оно вполне законно должно отойти к нему. Через Жанну он получил от короля шестьсот тысяч ливров, в возмещение затрат, якобы понесенных им на содержание графини. Клан Ришелье теперь счел присутствие Жан-Батиста бесполезным и стесняющим высокопоставленных лиц. В конце концов, король запретил Прощелыге появляться в Версале, и тот удалился на воды в Баньер-де-Бигор.
Тем не менее после назначения на пост министра герцога д’Эгийона он ухитрился выудить у короля еще триста тысяч ливров. Сколько денег удалось урвать Прощелыге из казны, так и осталось покрыто мраком неизвестности. Имеются сведения о том, что он брал займы от имени сестры и эти суммы всегда выплачивались кредиторам. Самой удачной операцией, которую провернул Прощелыга, была фиктивная покупка леса Сенонш, на которую король дал согласие в январе 1772 года. Лес стоил 900 тысяч ливров, о чем Жан-Батисту была выдана расписка, хотя он не уплатил не гроша. Далее Дюбарри обменял это владение на земли в непосредственной близости от родного Левиньяка. За лес Сенонш король отдал находившееся в собственности короны графство Иль-Журден, включавшее в себя пару десятков приходов в округе Ош; Дюбарри еще выторговал у короля огромный лес Буконн поблизости от своего замка Сере. Таким образом, он стал одним из крупнейших земельных собственников королевства.
Обеспечив себя солидными доходами, Дюбарри поселился в Париже в роскошном особняке, причем содержал одновременно до пяти любовниц, заработав кличку «Прощелыга-Магомет». Ко всему прочему, он проигрывал огромные суммы в карты; по его собственному утверждению, всего просадил за игорными столами пять миллионов ливров. Прощелыга устраивал такие скандалы на европейских курортах, что король приказал ему поселиться в изгнании в своем графстве Иль-Журден. Однако ссылка продлилась всего два месяца, ибо по их истечении граф Дюбарри появился в Версале на свадьбе своего сына виконта Адольфа Дюбарри.
Не меньше беспокойства доставлял Жанне и ее так называемый законный супруг Гийом Дюбарри.
Вернувшись после венчания в Тулузу, он купил себе особняк за сорок тысяч ливров и поместил там своего ребенка, сына Александра, рожденного от связи с некой девицей Лефевр. Безусловно, ни для кого не было секретом специфическое семейное положение вчерашнего забулдыги и неожиданно упавшее ему в руки богатство, поэтому доступ в высшее общество Тулузы Гийому был заказан. Однако он проявил сообразительность и завоевал популярность у местного населения, приобретя репутацию защитника слабых и угнетаемых. Граф выступил в защиту женщины, нанесшей ранения местному должностному лицу, за что ее приговорили к смерти через повешение. Гийому удалось добиться ее помилования. На него была подана жалоба в парламент Тулузы, однако судьи быстро сообразили, сколь опасно связываться с мужем фаворитки, так что тот расхаживал по городу в ореоле, как ехидно окрестил его Прощелыга, «героя семьи».
Супруг Жанны давно лелеял сокровенную мечту: получить за былые воинские заслуги крест Святого Людовика, высшую награду королевства за доблесть, проявленную на поле брани. Он слал бесконечные челобитные министрам, но те находили его срок службы в армии недостаточным. Теперь у Гийома появилась возможность подать прошение непосредственно королю, причем наряду с крестом он потребовал звание полковника и пенсию в три тысячи ливров. По-видимому, вследствие вмешательства его супруги на сей раз дело не положили под сукно, ибо в марте 1771 года король дал свое добро на награждение орденом, который Гийом носил с превеликой гордостью. Как не преминули отметить придворные злые языки, он стал единственным кавалером ордена, получившим его за заслуги, оказанные короне в качестве рогоносца.
Далее граф начал требовать отмены запрета на пребывание в Париже. Такое разрешение было дано, но только для того, чтобы против него был начат процесс о получении супругой права на раздельное проживание, каковое и было ей предоставлено в апреле 1772 года. В результате денежное урегулирование обеспечило Гийому дополнительно 16 тысяч ливров пожизненной ренты и передачу в собственность герцогства Рокелор, причем получение этого владения было оформлено как фиктивная продажа имущества короны. Герцогство давало ежегодный доход в 60 тысяч ливров. В обмен на этот
