должны действовать по своему усмотрению. Я уверяю вас, что не собираюсь обременять вас слишком долго. Франция, которую я хорошо знаю, переменчивая страна, недаром её зовут Марианной, женским именем. Там бури возникают быстро и проносятся еще быстрее. Мне не грозит расстрел, как Курту, или даже французская тюрьма. Я боюсь только их газет, которые могут сломать щит, которым я защищаю себя, мою профессию искусствоведа. Если бы вы знали, что я сделал при её помощи в течение последних нескольких лет, вы бы поняли, что она должна быть защищена от всех несчастных случаев. Именно поэтому я подумал, что буду в безопасности, обратившись к человеку культуры и вкуса, как к самому себе".

Ланни теперь уловил признаки ослабления своего противника в этом длинном поединке. Он выбрал свой самый убедительный, vox humana tone, и взмолился: "Я прошу вас быть логичным, lieber Freund. Я здесь, я в безопасности, и было бы очень прискорбно, если бы мне пришлось уйти. Я вас уверяю, я джентльмен и знаю, как вести себя. Я не буду вмешиваться в ваши дела, и не утомлять вас своей компанией. Я буду, если вы предпочитаете, оставаться спокойно в комнате и читать книгу, которую я принес с собой. Вы можете отправлять мне немного пищи, как вам будет удобно, и я доставлю вашим слугам удовольствие соответствующими Trinkgeld. Когда я почувствую необходимость свежего воздуха и физических упражнений, я буду гулять вне поля зрения с дороги. Если у меня будут газеты, я смогу оценить эту политическую грозу, и когда я вижу, что она прошла, я исчезну с вашего пути, и, огибая опасный город Париж, направлюсь к прекрасному старому мосту, который пересекает Рейн в Страсбурге. Если с другой стороны, опасность будет длиться долго, я приму ваше доброе предложение, и вы отправите меня в Германию по любому маршруту, который вы привыкли использовать".

Непреодолимый объект начал двигаться — плохой прогноз для участи Третьего рейха! — "Я вынужден пойти на этот компромисс, герр Бэдд, и надеюсь, что ваша уверенность в безопасности на этой территории будет оправдано результатом".

"Meinen aufrichtigsten Dank, Graf. Вы можете быть уверены, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы отплатить вашу доброту". — Он протянул руку, и они обменялись рукопожатиями. Затем, выдав свою лучшую улыбку, американец добавил: "Позвольте мне заверить вас, что мое звание Kunstsachverstündiger не просто камуфляж, я действительно знаю много об искусстве, и, если вы вдруг обнаружите, что у вас есть досуг, то я буду счастлив сопроводить вас по этим прекрасным комнатам и рассказать вам, что я знаю о художниках, представленных здесь, и об историческом значении этих работ. Так как вы должны жить с ними, то знание о них может вас развлечь".

— Спасибо, герр Бэдд. Так случилось, что это был напряженный день для меня, несколько по тем же причинам, что и для вас. Я обязан уехать в Париж, но если я смогу вернуться, прежде чем вы покинете нас, я воспользуюсь вашим предложением. А теперь, если вы хотите, я распоряжусь, чтобы вам показали гостевую комнату.

Глава двенадцатая

Наблюдай время[41]

I

Победа в одном бою означает начало другого. Ланни лежал на кровати в отведенной ему приятной комнате на втором этаже и разговаривал сам с собой без слов. — "Не усложняй. У тебя масса времени, ты ведь не хочешь поседеть". Он привез с собой книгу Ганса Дриша о паранормальных явлениях и решил её прочитать. Это была тема, которой интересовался сам фюрер, что делало её респектабельной. Она была на немецком языке, и Ланни собирался говорить, думать на немецком, и быть исключительно немцем, пока этот бой не будет выигран.

Раздался стук в дверь. Это был дружелюбный и улыбающийся Рёрих. Смогут ли они иметь удовольствие от его компании на обеде? Ланни согласился. Если его принимают, как гостя, это было к лучшему. Когда они спустились вниз, лейтенант усмехнулся и прошептал: "Sie sind klug[42]!" Ланни добился своего, и Рёрих был удивлен этим. Он радовался новой компании. Возможно, скучно следить за работой концлагеря.

Еда была подана, так сказать, по-семейному в маленькой комнате, которая, видимо, предназначалась для старших служащих. Присутствовали третий секретарь посольства, очень надменный герр фон Рат, Рёрих и Фидлер, полноватый гауптман Болен, молодой доктор Флюгельманн в пенсне и с маленькими черными усами, а также скромный и тихий секретарь мужчина. У них был очень простенький обед, состоящий из венского шницеля и салата с неплохим дешевым вином, а затем компотом. Их обсуживал официант. В этом месте Ланни никогда не видел женщин, и не ожидал увидеть, если это не будет Труди.

Мысль о Труди пришла так неожиданно, и всегда при этом его сердце выскакивала из груди. В этом месте Труди держат в неволе, и это были ее похитители, ее мучители. Заключалась ли роль наблюдательного герра доктора в определении достаточности её избиения и сохранении её в живых? Ставилась ли толстому и румяному гауптману задача наблюдать, чтобы оба лейтенанта не поддавались сентиментальности? Готовил ли отчеты в Берлин холодный и необщительный Рат? При таких мыслях Ланни должен был улыбаться и улыбаться этим злодеям. Странно сидеть в кресле и пить компот, думая, что в данный момент Труди может находиться прямо под ногами. Этажом ниже, или, возможно, двумя? И что она делает и думает? Должен ли он снова добраться до пианино и сыграть Ça ira, чтобы сказать ей, что он уже здесь? Он не должен делать ничего необычного, ничего, чтобы привлечь к себе внимание. Быть вежливым и не дать повода убрать его отсюда!

Гауптман позвонил в Париж и узнал, что в первых выпусках вечерних газет был небывалый ажиотаж, с заголовками в несколько сантиметров в высоту. Полиция выявила общенациональный заговор и захватила большие склады оружия: пулеметы и минометы, бомбы и гранаты, сотни тысяч патронов. Так как это было уже в газетах, компания чувствовала себя свободной задавать вопросы Ланни, и он рассказывал то, что он знал, и многое другое, о чём он только догадывался. Он не был уверен, выглядел ли он в их глазах героем или трусом. Во всяком случае, он был личностью, и, конечно, никто не считал его занудой.

II

Видимо Рёриху был поручен гость. Ланни это устраивало, и после кофе, он предложил: "Прогуляемся". Они вышли на террасу, и он добавил: "Пойдём в тыльную часть, меня не должны видеть с дороги". Они подошли к роще платанов, которые в Америке называются сикоморами. Гость заметил: "Вы должны быть счастливы, живя в таком

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату