Ланни было определенно и категорически сказано, что "губернатор" не будет ничего с этим делать. Но он не мог сдаться. Никто не мог сдаться, кто был на фронте и видел кровопролитие и страдания. Он был слишком тактичен, чтобы сказать: "Пожалуйста" или "Вы должны" или что-нибудь в этом роде. Он просто рассказал, что видел своими глазами и слышал своими ушами, и это было лучше, чем любой фильм, которым ФДР мог бы наслаждаться наверху. Во-первых, Труди и визит в Шато-де-Белкур. Затем поездка в Испанию, и информация, полученная от капитана под звуки пушек. Ланни заявил: "Это нападение является началом войны на цивилизацию, и она не остановится, пока последний бастион не будет взят. Лучшие военные мозги в Европе планируют её, и на этот раз они ничего не упустят".
Эта Кассандра в брюках имела преимущества, потому что всего несколько недель назад он предупредил своего слушателя, что Франция должна стать следующей жертвой, и теперь он был в состоянии привезти детальные планы этой будущей операции. Он рассказал то, что он слышал из уст де Брюинов и барона Шнейдера во время двух длительных переговоров. Когда Ланни разговаривал с нацистами, он говорил неправду с осторожностью, но до президента своей страны он доведёт точную истину, и не скроет ни одного имени, за исключением, возможно, имени собственного отца. ФДР был тот, кто имел право знать, и Ланни должен отдавать предпочтение этой службе, отодвинув все остальное на второй план. Были вещи, которые он не мог изложить на бумаге, но лично в этой спальне он получил возможность их сообщить.
— Есть причины, губернатор, почему вы должны понять мое отношение к семье де Брюинов. Французу ничего объяснять не надо. Но американцу объяснить обязательно. Мари де Брюин сделала меня своего рода крестным отцом этих двух мальчиков. И они до сих пор считают меня им. Они не держат никаких политических секретов от моего отца или меня. И так случилось, что я нахожусь в центре надвигающейся бури во Франции. Я рассказываю вам об этом для того, чтобы вы знали, что, когда я вам говорю об этом, то я действительно знаю об этом. В будущем, в моих посланиях пусть де Брюины будут Сен-Дени, и барон Шнейдер будет мистером Тейлором.
— Вы подготовили список псевдонимов?
— Я подготовил список таких имен. Курт Мейснер будет Кайзер. Именно там началась его преданность, и может закончиться снова. Вы понимаете, что Курт был офицером старой армии. Это было та армия, которая отправила его в Париж во время мирной конференции. Его брат Эмиль является генералом, а Курт является агентом той же армии сегодня. Вы должны знать, что у немцев есть полдюжины организаций, ведущих свою секретную работу за рубежом. Есть такая у Геббельса, и я полностью уверен, что у Геринга есть своя собственная. Розенберг, ответственный за официальную нацистскую религию, имеет свою. Такие же есть у СС и у гестапо, или тайной государственной полиции. Старая армия, рейхсвер, имеет, пожалуй, самую большую из всех. Её офицеры первоклассны и смотрят на нацистов, как на выскочек и самозванцев. Все они за Фатерланд, конечно, но старая армия делает, что хочет, и хранит свои секреты. Я не уверен, но я получил намеки, что Курт и граф Герценберг не самые задушевные друзья. Тот факт, что мне показывал Шато-де-Белкур офицер СС, указывает на то, что нацисты заправляют в посольстве, в то время как организация Курта служит армии.
— Возможно, Курт признался вам, что Кагуляры получают деньги от него?
— Нет, и я уверен, что он никогда не признается. Даже если его побудит дружба, он всегда находится под присягой. Но вы знаете, как это бывает. Вы можете почувствовать запах в атмосфере. Оба Шнейдер и де Брюины дали понять, что возьмут деньги из любых источников, им все равно, кто их даёт. И, само собой разумеется, что Гитлер предпочел бы захватить Францию при помощи революции, а не дорогостоящей войны. Можно спросить себя, что Курт делает в Париже? Когда он покинул мой дом на Ривьере и вернулся в Германию, чтобы там жить, он был музыкантом, посвятив себя творчеству, и вёл самую суровую жизнь. Я сомневаюсь, что у него было пять сотен долларов в год, чтобы содержать себя и свою семью. А теперь он живет в фешенебельной квартире с белокурой секретаршей и бывшим солдатом, обслуживающим его и возящим его в лимузине. Зачем все это? Явно, чтобы выяснить, какие высокопоставленные французы продаются, и купить их.
— Французы знают, что их продают?
— Некоторые знают, а некоторые нет, Гитлер, хитрый, как дьявол, когда захочет. Он протягивает оливковую ветвь с одной стороны, держа кинжал за спиной в другой. Может быть, кто знает, если французы примут оливковую ветвь, он не будет использовать кинжал. Многие из них предпочитают верить в это. И не всех можно купить за деньги. Они хотят разорвать союз с красными, подавить профсоюзы и забастовки, а Гитлер тот, кто знает, как это сделать. Во всем мире для этого существует одна идеология и одна техника, и это быстро распространяется. Диктаторы все братья крови под своими шкурами.
"Под их рубашками", — вставил ФДР, с улыбкой.
— Коммунисты придут в ярость, если это услышат, но это факт, что Муссолини взял свою технику от большевиков, их Агитпроп, их ГПУ, молодежное движение и всё шоу. Когда я впервые встретился с Муссолини, он сказал мне: Фашизм не для экспорта. Но как только он твердо уселся в седле, то передал свой мешок трюков Гитлеру. А теперь эти двое одолжили его Франко и маленьким балканским диктаторам. Я наблюдал за Круа де Фё, за Женнесс Патриот и всеми остальными во Франции, и все они являются стандартизированным продуктом. Если следовать этой формуле, то можно производить этот продукт в любой части мира, где можно собрать деньги на рубашки и нарукавные повязки, знамена и барабаны, и на зарплату демагогам. В этой стране, как мне сказали, рубашки имеют цвет серебра, или золота, или просто белые. Эти цвета больше
