Джек провела два напряженных дня, обмениваясь зашифрованными сообщениями с «таблеткой», у которой был псевдоним «Розалинда Франклин». Ее знакомые могли доставить препараты детям Федерации. Нужно было лишь дождаться подходящего момента.
Они пробрались на борт корабля рано утром, в окружении десятка летающих камер, которые транслировали всю операцию в прямом эфире. Джек возглавляла группу из двадцати трех самых радикальных «таблеток» в масках, напудренных париках и мундирах XVIII века. Это же, в конце концов, была пиратская акция. Джек выделялась среди них благодаря черной пиратской треуголке, украшенной черепом и костями.
Криш в Саскатуне координировал видеотрансляцию, следил за тем, чтобы комментарии Джек были четко слышны.
Она заговорила громче, размахивая над головой пластмассовым мечом:
– В нашем мире каждый человек может жить более ста лет без болезней и боли! – У нее за спиной «таблетки» с помощью поедающих металл бактерий размягчили замки на контейнерах и порвали их, словно бумагу. – Но ключи от этой хорошей жизни – в руках нескольких алчных корпораций, и сроки действия их патентов дольше, чем человеческая жизнь. Если они не дадут нам доступ к лекарствам, то мы возьмем его силой! Пришло время сразиться с этой системой, в которой здоровье является привилегией!
Рой камер передавал изображения участников протеста, которые вынимали груз из контейнеров, поднимали над головой упаковки с таблетками и шприцами. С темного неба спустились автономные беспилотники из Федерации – друзья Розалинды Франклин по движению за отмену рабства. Люди передавали добычу роботам. Те хватали одну коробку за другой, а затем неслись над Атлантикой в сторону баржи, стоявшей в международных водах.
– Чего мы хотим? Реформы патентов! – скандировали «таблетки». – Когда она нужна? СЕЙЧАС!
Джек передала одному из беспилотников коробку с антивирусным средством.
– Спасибо, – сказала машина ей на ухо с помощью системы направленного звука. – Людям давно пора понять, что частная собственность – это смерть.
Джек была так удивлена, что даже не успела ответить; беспилотник взмыл вверх, выполняя задание, которое совсем не соответствовало целям этого протеста.
Это было последнее, что она увидела перед тем, как дубинка опустилась ей на голову и расколола ей череп. Лицо Джек залила кровь, и ее треуголка полетела по спирали в черную воду гавани.
7 июля 2144 г.
– Революция роботов! – завопил Тризед, со смехом указывая на мобильник, прислоненный к приборной панели.
Вспышка гнева пробилась сквозь невозмутимость, которую Джек создала с помощью препаратов. Как он мог забыть про опасность и радостно комментировать фильм? Внезапно ей больше всего на свете захотелось разрушить показную беззаботность Тризеда.
– Вас что, в Шэньчжэне ни хрена не учат? Даже классику вроде «Метрополиса»[7] не показывают?
Тризед нажал на паузу и принял обиженный вид.
– Нет, в Шэньчжэне меня ни хрена не учили, – ответил он с сильным акцентом. – Только выглядеть красиво и говорить приятно, чтобы побыстрее взяли в рабы.
Он выглядел так, словно готов ударить ее – или принять удар.
Волна расслабленности накатила на Джек и отбросила прочь ярость. Это был успех: похоже, догадка о том, откуда он, оказалась верной – ну, или достаточно верной.
– Значит, ты из Шэньчжэня?
– Нет, но из Дельты девяти городов.
Эта особая экономическая зона протянулась на тысячи квадратных километров в юго-восточной части Азиатского Союза. Неудивительно, что он оттуда – почти вся промышленность была сосредоточена в Девяти городах и в Гонконге.
– Когда ты заключил контракт?
– Я стал рабом в пять лет. Мама продала меня в одну из кабальных школ. Там меня научили читать и делать двигатели. – Он снова перевел взгляд на экран: в «Метрополисе» злой робот застыл посреди страстной речи, посвященной восстаниям рабочих.
За окном среди темных сосен сверкали голубые озера. На дороге не было ни одной машины. Близился вечер.
– Так как ты оказался у этого «фитиля»?
Тризед притворился, что разговор его не интересует, и стал прокручивать фильм вперед кадр за кадром. На экране женщина-робот с широко раскрытыми глазами мучительно медленно сжимала свою грудь.
– Школа разорилась и продала наши контракты с аукциона.
Джек читала о сложных случаях, когда контракты выкупались без ведома закабаленных и условия контрактов в одночасье менялись. Но для нее стало сюрпризом, что одна из кабальных школ в АС, даже обанкротившаяся, продала своих питомцев без предварительной проверки.
– Твой контракт продали этому человеку?
Тризед пожал плечами и снова нажал кнопку перемотки.
– Нет, одной машинной лаборатории, а потом она решила сократить расходы и выставила меня на аукцион в Вегасе. – Он потянулся; между рубашкой и поясом брюк показалась полоска смуглого живота. – Это было года три назад.
– И за все это время ты так и не вырвался из этого контракта?
– На хрена тебе об этом знать? Ты что, не только пират, но еще и менеджер по персоналу?
Джек впервые поняла, что сарказм Тризеда искренний. Это его оружие, и, возможно, благодаря ему он до сих пор не сошел с ума.
Вместо того чтобы задать новые вопросы, она наклонилась и поцеловала Тризеда в губы. Его реакция была не притворной. Она казалась неловкой, неподдельной.
8 июля 2144 г.
До Йеллоунайфа оставалось еще несколько часов. Джек и Тризед спали в обнимку под перепутанными термопростынями, пока тревожный сигнал не сообщил о том, что они въехали в город. Было четыре часа утра, и на пустых улицах уже ярко светило солнце.
Джек отправила сообщение Мали, и та сразу прислала ответ.
Непременно заезжай позавтракать. Все равно Джуди уже не заснет.
После нескольких десятилетий колебаний Мали наконец родила ребенка. Ну конечно, в эту невероятную рань она не спала.
Они остановились у одноэтажного дома в пригороде, где все дома были одинаковыми, все сделаны так, чтобы походить на лесную избушку XX века. Мали ждала их у двери; черные волосы аккуратно собраны в пучок, слаксы и рубашка выглажены перед уходом на работу. Тридцать лет максимальных рекомендованных доз «виве» позволяли Мали сейчас выглядеть так же, как ее интерны. Она держала на руках темноволосую Джуди, болтающую ногами, и улыбалась. Эта картина была такой нормальной и комично домашней, что Джек сразу же почувствовала себя в безопасности. Она бросила свой мешок на землю и обняла подругу – осторожно, чтобы не раздавить мокрого младенца.
– У меня есть кофе и овсянка. – Мали провела их в скромную гостиную, где стояла массивная мебель, а на полу лежали старые ковры. На экране настольного компьютера шли утренние новости без звука. Джек бросила на диван груду коробок с изображением Ганеши.
– Этим займемся после завтрака, – сказала Джек. – Кстати, это Тризед.
Тризед пожал Мали руку.
– Благодарю вас за гостеприимство, – сказал он. Джек впервые увидела, как он общается с другими людьми. Его манеры были столь безупречны, что казалось, будто
