Она не ответила и только слабо качнула головой.

Нет, не может быть. Что-то не так. Все не так. Там лежит не он. Не Вей-Вень. Наш сын сейчас в школе или дома. А сюда привезли какого-то другого ребенка. По ошибке.

— Положитесь на нас, — тихо сказала доктор Хио и села. — А сейчас я просила бы вас ответить на несколько вопросов.

Куань кивнул и опустился на стул. Доктор достала ручку с блокнотом и приготовилась записывать.

— Ваш сын перенес какие-то серьезные заболевания? — Нет, — послушно ответил Куань и повернулся ко мне: — Не помнишь?

— Нет, он не болел. Только отитом, — сказала я, — и гриппом.

Она сделала в блокноте пометку.

— Но ничего необычного?

— Нет.

— Другие заболевания дыхательных путей? Астма?

— Нет, ничего, — резко проговорила я.

Доктор Хио повернулась к Куаню:

— Где именно вы обнаружили его?

Куань наклонился вперед, ссутулился, сжался, будто хотел защититься от ее вопросов.

— Около деревьев. Участок 458 или, может, 457. Возле леса.

— Что он делал?

— Просто сидел. Вялый, бледный. И потный.

— Это вы его нашли?

— Да, я.

— Он так боялся, — сказала я, — так ужасно боялся. Она кивнула. — Мы ели сливы, — продолжала я. — Мы принесли с собой сливы. И он съел всю банку.

— Спасибо. — Она вновь сделала пометку в своем крошечном блокнотике, а потом опять повернулась к Куаню, словно ответы знал только он: — Как вы думаете, он перед этим заходил в лес?

— Не знаю.

Она помолчала.

— Что вы там делали?

Снова наклонившись вперед, Куань быстро взглянул на меня, но прочесть его мысли я не сумела. На меня навалилась какая-то тяжесть, дыхание перехватило. Я не могла произнести ни слова и поэтому буравила взглядом Куаня, молча умоляя его пощадить меня. Сказать, что мы оба решили туда пойти. Может даже, что он сам это придумал. Хотя на самом деле идея была моя. В том, что мы оказались там, виновата я.

Не глядя на меня, Куань повернулся к доктору и вздохнул.

— Мы гуляли, — ответил он. — У нас был свободный день, и мы хотели провести его вместе.

Возможно, он не винит меня, возможно, не считает меня виноватой. Я не сводила с него глаз, но он в мою сторону не смотрел. От ответа Куань уклонился, чтобы не обвинять.

И возможно, он был прав. Может, так оно все и было. Мы решили это вместе, мы оба хотели пойти туда. Это был наш общий выбор, он согласился тогда со мной.

Вероятно, доктор Хио не заметила нашего молчаливого соглашения и лишь переводила взгляд с одного на другого, — взгляд, полный сочувствия, а не только профессионального интереса.

— Как только я узнаю что-то, сразу же сообщу вам. Обещаю.

Я сделала шаг вперед.

— Но что с ним такое? Что произошло? — Голос срывался. — Вам хоть что-нибудь известно?

Женщина медленно покачала головой. Ответа у нее не было.

— Постарайтесь отдохнуть. А я попрошу, чтобы вам принесли поесть.

Она скрылась за дверью, а мы остались в комнате.

На стене висели часы. Время двигалось неравномерно, рывками. Иногда я отводила от часов взгляд, а потом вновь смотрела на них — и видела, что прошло уже двадцать минут. А порой проходило всего двадцать секунд.

Куань находился в другом конце комнаты. Где бы я ни стояла, до него всегда было далеко. Он делал так не только по своему желанию — мне тоже этого хотелось. Между нами созрело нечто огромное, что невозможно обойти. И, готовясь столкнуться с этим, мы словно превратились в фигурки, вырезанные из тонкого льда. Таким затягивает осенью лужи, и при малейшем прикосновении он ломается.

Я отхлебнула воды. Кисловатая. Застоявшаяся. Вода из пластмассового контейнера.

Стемнело. Свет никто из нас включать не стал. Зачем нам свет? С того момента, как доктор покинула нас, прошел час.

Я в очередной раз выглянула в коридор. Однако за стойкой никого не было. Я прошла немного дальше, но видела лишь запертые двери. Я прижималась к ним ухом, но ничего не слышала. Все звуки тонули в упрямом жужжании вентиляционной установки.

Нет, лучше вернуться назад. Просто сидеть здесь. Ждать.

Джордж

Мы подошли к ульям возле фермы Сати, и я принялся за те, что стояли возле дороги, а Рик с Джимми ушли дальше на луг. Я устал, но еще держался, и я представлял, как вернусь вечером домой, повалюсь в постель и через секунду вырублюсь.

Я собирался вскрыть последний улей, когда явился Гарет. Гарет Грин.

С дороги послышалось дребезжанье, потом показался его фургон, а за ним — еще три. Заметив меня, Гарет притормозил, хотя мотор глушить не стал, то есть вроде толком-то и не остановился. Остальные водители тоже притормозили, прямо посреди дороги, на солнце, дожидаясь, когда Гарет изволит поехать дальше. Такие коленца он наверняка не впервые выкидывал.

Гарет вылез из машины. Он широко ухмылялся, на носу у него переливались зеркальные солнечные очки, а сам Гарет уже успел загореть до черноты. Голову его прикрывала ядовито-зеленая бейсболка с надписью Clearwater Beach, Spring Break 2006. Наверняка на распродаже ухватил, на юге где-нибудь. Гарет вообще старался найти чего подешевле, но об этом не распространялся, потому что любил повыпендриваться. Дверцу машины он захлопывать не стал.

— Ну как? Все путем тут? — Он кивнул в сторону моих ульев, расставленных на лугу. Здесь их было довольно мало, так что выглядело все это хозяйство пустовато.

— Да, неплохо, — ответил я, — перезимовали хорошо. Почти все целые.

— Хорошо. Отлично. Рад слышать. У нас тоже морозом почти никого не побило. — Рассказывая о пчелах, Гарет часто использовал это выражение — «побило морозом». Точно говорил о всходах. Об озимых. Он кивнул куда-то вдаль: — Мы сейчас вон там ульи хотим поставить. Там груши.

— А не яблони?

— Нет. В этом году пусть будут груши. У нас пчел стало больше, им и места больше надо. И фермы Хадсона нам теперь не хватает.

Я не ответил и только опять кивнул.

И он тоже кивнул.

Вот так мы и кивали, вроде как друг дружке, но в глаза старались не смотреть. Как два игрушечных болванчика. У меня были такие в детстве, чуть толкнешь — и они принимаются кивать, а куда при этом смотрят — неясно.

Наконец он кивнул на фургон:

— Выехали черт знает когда. Быстрей бы уже до места добраться.

Я проследил за его взглядом. Улей на улье, все фабричного производства, из серого изопора, связаны вместе и накрыты тонкой зеленой сеткой. Гул мотора заглушал жужжание пчел в ульях.

— Калифорния — вы ведь оттуда сейчас? — спросил я.

— Ты, значит, вообще не в курсе, — рассмеялся он. — В Калифорнии мы были в феврале. Когда миндаль цвел, но сезон давным-давно закончился. Мы из Флориды едем. Лимоны.

— А-а, ну да, лимоны…

— И еще апельсины. Сорта «королек».

— Ясно.

«Королек», значит. Обычные апельсины — это не про Гарета, нет.

— Мы уже сутки едем, — продолжал он, — но это ерунда, если вспомнить, какие мы концы делали до этого. От Калифорнии до