— Нелогично как-то получается, — отодвинув в сторону опустевшую пластиковую миску, заметил Тим. — Зачем, спрашивается, было прокладывать военную дорогу по «грязевым» западным склонам, когда восточные, по вашим же словам, сухие?
— Там поначалу, на, и планировали дорогу строить, — прихлёбывая из мятой алюминиевой кружки ароматный чай, многозначительно усмехнулся Михась. — И даже начали, на. Но ничего у вояк не получилось. Ворон, сука шаманская, на, как я понимаю, вмешался. Учудил чего-то. Армейские строители, на, и переместились. На запад, на…
— А зачем уважаемому Ворону это понадобилось?
— Как же иначе? — удивился Сан Саныч. — Армейская дорога изначально должна была пройти рядом с Сиреневым распадком. То есть, непосредственно через шаманские охотничьи и рыбацкие угодья. Ему это надо было? Совершенно правильно вмешался в ситуацию, чтобы жизнь себе не усложнять. Или свои гипнотизёрские способности проявил. Или же что-то другое придумал. Кутхе Атэс, он такой…
По завершению обеда водитель вездехода, прихватив грязную посуду, отправился к озеру, а они решили немного поговорить о планах на ближайшие дни.
— Есть у меня некоторые намётки, — расслабленно дымя сигаретой, сообщил Тим. — Предлагаю следующий распорядок. Сегодня, судя по всему, мы не успеем заняться делами…
— Не успеем, — подтвердил Дунаев. — На прииск прикатим уже поздним вечером. А ещё надо с дороги в баньку сходить. Попариться. Поужинать. Отдохнуть.
— Попаримся, конечно. Не вопрос… А с утра занимаемся дорогой. Сверяемся с проектом. Осматриваем основные нерестовые водотоки. Спорим. Совещаемся. Ругаемся.
— А без ругани никак не обойтись?
— Никак, — нахмурился Тим. — Точка.
— Понял, не дурак.
— Послезавтра же вечером, то есть, шестнадцатого июля, мне надо — кровь из носа — вернуться в Ключи. Поэтому планирую утро посвятить осмотру реликтовой берёзовой рощи, а после этого готов к обратному пути.
— Сделаем, — заверил Сан Саныч. — В том плане, что Михась поможет. Вечером на вездеходе тебя в посёлок доставит. А с утра в реликтовую рощу проводит. И не только проводит, но и полноценную обзорную экскурсию проведёт. Так как она, то бишь, роща, ему не чужая.
— Это как — не чужая?
— Обыкновенно. Миня-то у нас — наполовину паланец. А паланцы, они издревле вокруг этой рощи тусуются. То ли охраняют, то ли ищут чего-то, то ли ждут кого-то. Запутанная история, короче говоря. Потом сам у Михася спросишь.
— Гав-в-в-в, — задумчиво протянул Клык, мол: — «Паланец? К чему они, такие нежданные повороты? К добру? Или же, наоборот, к худу? Чего теперь ждать? Помощи? Или же удара ножом в спину?»
Глава седьмая
Дорожный контроль
К вездеходу вернулся Михась и, присев на корточки, принялся складывать в брезентовый вещмешок помытую посуду.
Тим, окинув спину водителя вездехода быстрым внимательным взглядом, мысленно засомневался: — «У человека, убившего Томаса Грина, спина была узкой, сильной и хищной. А у Михася Угрюмова, оказавшегося наполовину паланцем, какая? Трудно сказать. На совесть промасленный старенький ватник тому виной. Почему? Потому, что он нашему новому подозреваемому откровенно велик. Размера, скажем, на три… Что ещё? У того типа, игравшего роль среднестатистического камчатского бича, наличествовала пегая козлиная бородка. А у Мини она, наоборот, кустистая и неопрятная. Но тоже, что немаловажно, пегая. Если её старательно смазать-увлажнить каким-нибудь косметическим гелем, то и она превратится в узконаправленную. В козлиную, то бишь… Смуглый цвет лица? Призрачная и неверная штуковина, если смотреть правде в глаза. Тут всё от освещения зависит. Городское — одно дело. Естественное природное — совсем другое. Да и разнообразные тональные косметические кремы существуют на такой случай… А, вот, рост у нашего Михася подходящий. Соответствующий — тому…».
— Когда выезжаем к прииску? — спросил Тим.
— Минут через двадцать-тридцать, на, — откликнулся водитель вездехода. — Надо чуток повозиться с гидравликой. Руль, на, плохо слушается.
— Тогда мы с Клыком немного прогуляемся.
— Прогуляйтесь, господа инспектора, на…
Они отошли вдоль низкого озёрного берега метров на сто пятьдесят и остановились.
— Гав-в, — задумчиво подёргивая пушистым хвостом, высказал своё мнение хаски, мол: — «Миню Угрюмова, конечно, можно было бы отнести к числу подозреваемых. Если бы не одно „но“…».
— Какое?
— Гав-в-в, — мол: — «Воняет от него потом и застарелой грязью — не приведи Бог. Месяца два с половиной, наверное, бани не посещал. Как с таким жутким амбре можно добраться до Петропавловска? Нонсенс. И в вертолёт, наверняка, не пустили бы, и из рейсового автобуса выгнали-ссадили бы… Но, в любом раскладе, за ним следует присматривать. Паланец, всё же, мать его… А ещё надо попробовать его разговорить. Чисто на всякий пожарный случай. Дельная информация в таких серьёзных и мутных делах, как известно, лишней никогда не бывает…».
— Разговорим. Не вопрос. Точка…
Через полчаса вездеход, оглушительно взревев, продолжил путь. А проехав порядка двадцати пяти километров, развернулся на девяносто градусов и остановился, — дорога, не дойдя до обрыва на речном берегу метров сто двадцать, резко оборвалась.
— Пойду искать, на, — выбравшись из «водительского» люка, объявил Михась, после чего неторопливо зашагал прочь от вездехода, изредка нагибаясь над землёй.
— Что он ищет? — заинтересовался Тим.
— Путь к Безымянному месторождению, понятное дело, — закурив, пояснил Дунаев. — Видишь, колеи?
— Ну, да. Глубокие и сдвоенные. Десятка три. Может, и больше.
— Тут, Брут, такое дело. Старая армейская дорога закончилась. Видимо, вояки достигли (тогда, в далёком 1966-ом году), заданной точки, оговорённой в приказе. А мы уже съехали с нагорья и оказались в бассейне реки Безымянной. Это она течёт под обрывом. Здесь почва достаточно болотистая, мягкая и нежная. Не тундра, конечно, где колеи, оставленные вездеходами, десятилетиями не зарастают-заживают. Но, всё же… Короче говоря, в этих местах не
