— Вот не жалко вам меня, — пробормотала я, снова чувствуя, что уплываю. — Нет бы бутерброд принесли. А лучше два. Или… — я задумалась. — Лучше четыре.

— Сейчас начальник тюрьмы тебе лично делает горячий сладкий чай… — сообщил Ильмир, при этом страдальчески поморщился, а я только спустя секунду поняла почему. Дверь в небольшую комнатку, где мы находились, распахнулась, и в помещение буквально влетел начальник тюрьмы с подносиком. На подносе была чашка горячего чая и криво, явно впопыхах нарезанные бутерброды. Три мятые салфеточки были подсунуты под край чашки.

Под спину начальника подталкивала мать Ильмира. Вид она имела еще более грозный, нежели обычно.

— Я так и знала, девочка беременна! — завопила она и кинулась ко мне так стремительно, что если бы не слабость, я бы с воплем ужаса слетела с койки. А так пришлось смириться с тем, что меня сейчас убьют за преступление, которого я не совершала. Даже поесть, судя по всему, не дадут. А казалось бы, вот она, еда. Только руку протяни.

Каково же было мое удивление, когда, вместо того чтобы побить, меня сжали в тесных, удушающих объятиях. Голова закружилась от нехватки воздуха и слишком приторных, на мой вкус, духов.

— Ты не представляешь, как сильно я хочу внука! Даже готова смириться с тем, что его матерью будешь ты. Лишь бы был здоровенький и мальчик! — вдохновенно выпалила мама моего шефа и требовательно уставилась мне в глаза. На ее лице застыла надежда, которую разрушать было даже как-то неловко.

— Но я… — ответить мне не дали. Просто впихнули в руки бутерброд и чашку с чаем. Соблазн был так велик, что я решила — объяснение подождет, и откусила кусок немного зачерствевшего хлеба. Он показался мне удивительно вкусным! Мне кажется, сейчас я съела бы даже тюремную тарелку, не только несвежий хлеб и заветренный сыр.

— Она не должна работать, — тут же огорошила мать уже Ильмира. Я подавилась и закашлялась, он помрачнел. А леди Сантери посмотрела так строго, и я начала сомневаться в том, что идея с расставанием в доме с привидениями сработает.

Впрочем, бутерброд в этой ситуации по-прежнему был важнее, поэтому я принялась его жадно жевать, запивая горячим чаем. Пусть без меня разбираются. Мне-то что? Шеф сам все это затеял, сам пусть и расхлебывает. А я в это время перекушу, пока есть такая возможность.

Ильмир просто стоял и пытался не пятиться под напором своей матери. Аргументы «Мне нужен здоровенький мальчик!», «А вдруг, если она будет работать, родится девочка?» и «Я не против свадьбы, если она будет пышная» в целом не очень сильно меня сейчас волновали. Мне дали поесть, и это было просто замечательно! А все остальное потом.

Я дожевала свой завтрак или даже, может быть, вчерашний ужин. Промокнула губы салфеточкой и громко, так, как обычно разговаривала с бесившимися школьными группами, сказала:

— Я не беременна! Он просто есть мне не дает. Хочет, чтобы к свадьбе я была стройная.

Не знаю, какое известие сильнее выбило из колеи леди Сантери. Она сначала посмотрела на меня, но, что удивительно, без враждебности, и ласково ответила:

— Ну, ничего, все еще впереди… — от такого обещания я даже слюной поперхнулась. А потом повернулась к Ильмиру и строго добавила:

— Как ты смеешь морить девочку голодом? Неужели ты не понимаешь, если она не будет хорошо питаться, то не сможет родить мне здорового внука… — Она помолчала и добавила: — Мальчика. А может быть… двух… мальчиков.

Не знаю, почему леди Сантери так переклинило на мальчиках, но рожать я никого не хотела. И уже открыла рот, чтобы сообщить об этом, но наткнулась на взгляд Ильмира и поняла, молчание — золото. Много золота, которым мне выдадут премию за этот балаган.

— Мама, ты ведь хочешь, чтобы отец твоего гипотетического внука стал мэром Рижбурга? — вкрадчиво поинтересовался мой шеф у леди Сантери, и она тут же замолчала. Видимо, эта мечта была даже сильнее, чем о внуке. — А раз так, спасибо. Ты нас вытащила, а теперь прости, но нам с Хелми пора работать. Сама понимаешь, что заказ Ашана ибн Мурра очень важен для моей политической карьеры.

— Но… чтобы выносить здоровенького… — завела свою песню леди Сантери.

— Пост мэра, мама, — напомнил Ильмир.

— Хорошо, хорошо, — тут же сдалась она. — Пока можно поработать. Но как только там… — она указала на мой живот, — заведется мой маленький Мирэль, она работать не будет.

С этими словами леди Сантери гордо вышла, а мы с Ильмиром синхронно выдохнули. Все же появление его матушки оказалось как нельзя кстати. Меня покормили, и мне не пришлось оправдываться, объясняя, почему я осталась голодной. А с внуками шеф пусть сам разбирается.

Впрочем, зря я радовалась. Ильмир, оказывается, обладал хорошей памятью, и сбить его с темы разговора было не так-то просто.

— Пойдем, Леруа, — сказал он, предлагая локоть. — Я отведу тебя пообедать. Потому что два бутерброда сомнительного качества сложно назвать полноценным питанием. А матушка, видишь, волнуется.

Последняя фраза мне ой как не понравилась, но я решила промолчать, так будет разумнее. Слышать ответ не хотелось. Точнее, я несколько побаивалась того, что скажет шеф. Мало ли, решит еще какое предложение сделать? А рожать маленьких Ильмирчиков я была не согласна.

— А эти… птички? Шейх? — перевела я разговор на нейтральную и, признаться, волнующую меня тему.

— Я вызвал Ракель, — словно в чем-то неприличном, признался шеф.

— Ракель? — я поперхнулась. Нашей секретарше нельзя было доверить даже канарейку в клетке, не говоря уж о непоседливом гареме шейха.

— Ну да, не лучший выбор! — признался шеф. — Но я позвонил в «Рижбургский пир» — там меня хорошо знают и наших птичек накормят.

— А шейх?

— Шейх сейчас на саммите. Ему не до проблем гарема. Птичек вытащили, его не пришлось отвлекать, а значит, все нормально. У нас есть полтора часа передыха. И за это время ты мне расскажешь, почему довела себя голодовкой до обморока.

— Вот прямо сейчас и начинать рассказывать? — тихо пискнула я, понимая, что теперь отвертеться точно не получится.

— Ну почему же сейчас? —