– Будет много, скажи! – предупредила она собеседницу. – По мне не равняйся!

– Лиза, а ты кто там, у себя? Кем ты работаешь, или ты вовсе не работаешь? Богатая наследница? Замужняя жена? Княгиня какая-нибудь? У Федора была безумная идея, что ты военная, причем в высоких чинах. Я, правду сказать, сомневалась, но сейчас смотрю, может быть, он и прав…

– Прав, не прав, какая разница? – Лизе не хотелось входить в подробности, но и без них нельзя. Мария ведь не обманула по поводу волны, Лиза и в самом деле не смогла «прыгнуть». В первый раз попробовала по пути из ресторана. Приобняла Вадима и попыталась. Безуспешно, увы. Второй раз уже в машине. И тоже ничего. А раз так, то с Марией следовало дружить, поскольку они здесь действительно застряли.

– Всего понемногу, – усмехнулась она, отвечая на вопрос о роде своих занятий. – Но в целом Федор прав, потому что я ему это сама сказала. Я флотский пилот. Капитан первого ранга в отставке, и вся из себя полный герой. Вернее героиня. Если голую увидишь, от ужаса описаешься!

– Что, такая красивая? – понимающе спросила Мария.

– Ну, – сдала назад Лиза, – это была гипербола. Я имела в виду, что боевых шрамов не счесть.

– Надо же! Кто бы мог подумать! А на чем ты летала? – по всей видимости, интерес был искренний, но иди знай, что у Марии на уме.

– Сначала летала на истребителе, потом командиром на тяжелых машинах, – Лиза решила, что рассказывать о летающих кораблях не стоит, и так уже «разоблачилась перед партией» дальше некуда! Как говорили в СССР, «по самые гланды!»

– На очень тяжелых и очень больших, – Лиза не заметила, как на кухню вошел Рощин, но, услышав его реплику, решила, что он, как всегда, появился вовремя, хотя и лезет не в свои дела.

«Ну, может быть, хоть с ним повезет? Должно же мне когда-нибудь свезти!»

Могло случиться и так, и эдак, но на данный момент сдержанность Рощина ей скорее импонировала, чем наоборот. Не говоря уже о том, что он ей нравился как мужчина. И да, в его присутствии она могла позволить себе то, чего Елизавета Браге не позволяла себе ни с кем и никогда – быть просто женщиной. В меру слабой, временами беззащитной. Что отнюдь немало, если вынуждена все время соответствовать, решать за других, брать на себя, вести за собой.

– Насколько больших? – спросила Мария и кивнула Рощину на его рюмку. – Присоединяйтесь, Вадим!

– А оно тебе надо? – грустно улыбнулась Лиза. – Твой мир, Маша, далеко впереди, вас догонять пупок развяжется!

– Мне просто интересно, – спокойно объяснила женщина. – Я в вашем мире никогда не бывала, не знаю даже, чего ожидать.

«Может быть, и так…»

– У нас есть летающие корабли…

– Ты имеешь в виду не самолеты, – Мария уловила главное, и это многое могло сказать о ее уме.

– Авиаматка имеет в длину двести тридцать метров и несет полста торпедоносцев и штурмовиков…

– Хочешь сказать, у вас летают такие монстры?!

Похоже, Лизе удалось удивить собеседницу, если не сказать больше.

– Летают, – подтвердила она вслух.

Больше они этой ночью ни о чем таком не разговаривали. Поели, выпили чаю, усугубили разумной дозой спиртного и пошли спать.

Впрочем, не все. Во всяком случае, не сразу. Лиза и Вадим вышли на открытую веранду и закурили. Встали у балюстрады, выдыхая в холодный ночной воздух пар вместе с табачным дымом. Помолчали.

– Извини! – сказала, наконец, Лиза. – Опять я что-то не то сделала.

– Сделанного не воротишь! – коротко ответил Рощин. – Забудь!

– Мы здесь застряли, и неизвестно насколько, – объяснила Лиза причину своего раскаяния.

– Знаешь, что случилось?

– Вроде бы знаю, – пожала плечами Лиза, – но я и сама не слишком понимаю, что к чему. Мария сказала, что связь между мирами временно нарушена. Возникли какие-то возмущения, идет волна… Поверь, Вадим, для меня это такая же китайская грамота, как и для тебя. Всей разницы, что я уже год, как знаю, что могу проходить через барьер.

Разумеется, это была не вся правда, но всей правды не знает никто, и Лиза не хотела, чтобы узнал. В конце концов, она имела право на тайну личности – в самом прямом смысле слова – и вдобавок имела несчастье узнать, что не все люди то, чем они кажутся на первый взгляд. А любовь, известное дело, и вовсе туманит взор. Так что нет. Не вся правда, а только та ее часть, без которой не обойтись.

– Полагаю, мы должны объясниться, – Рощин повернулся к Лизе лицом и теперь смотрел ей прямо в глаза. – Первое и самое главное, о чем ты никогда не должна забывать. Я тебя люблю. Все остальное тлен!

«Сильно сказано! – отметила Лиза. – Ты, Рощин, меня не разочаровал. Но что во-вторых?»

– Во-вторых, – словно отвечая на ее вопрос, сказал Рощин, по-прежнему глядя глаза в глаза, – твои секреты, что бы это ни было, это твои секреты. Ты можешь не опасаться, что я расскажу о них кому-либо даже по ошибке или в бреду. В здравой памяти я этого не сделаю тем более.

– Спасибо!

– Не думаю, что ты должна меня благодарить.

– А любить тебя можно? – прищурилась Лиза.

– Нужно! – улыбнулся Рощин. – Но полагаю, не сегодня. Вернее, не сейчас.

– Согласна! – кивнула Лиза. – Если честно, устала как не знаю кто, так что способно только на то, чтобы лежать под тобой и думать о родине.

– Да и то на вряд ли! – добавила через мгновение, обдумав предыдущую фразу. – Скорее всего, просто усну!

– Ну, тогда третье, и пошли спать, – кивнул полковник. – Я тут рекогносцировку провел и вот что могу сообщить. Это не жилой дом, а чья-то… как бы это сказать? Явочная квартира? Охрана человек пять или шесть. А в сарае машина, похожая на геликоптер, только… Ну, как все здесь! Изящно и крайне сложно. Я заглянул в кабину. Очень много всяких кнопок, тумблеров, переключателей… Я вообще-то «пролетку» пилотировать умею, летал и на «сивке». Это часть нашей подготовки. Так что я знаю, о чем говорю. Так вот, у нас, как мне помнится, приборов сильно меньше и переключателей тоже…

Встали поздно, но и то правда, им некуда было спешить. Завтракали ближе к полудню, яичницей и жареным беконом, как какие-нибудь, прости господи, англичане. Впрочем, не все, что связано с сынами Альбиона, плохо по определению. Лиза и сама, когда руки доходили, готовила пастуший пирог из бараньего фарша и картофеля. Ничего так получалось, и, что характерно, ни разу не отравилась. Не стошнило и на этот раз. Перемолола на раз все, что под руку попалось, включая хлеб, брынзу, разогретые в духовке пирожки с капустой и сухое печенье.

– Не удивляйся! – объяснила она Марии, прожевав очередной хрустящий ломтик бекона. – Я ем много, этим и знаменита!

– Она и пьет порядочно, –