— Катя, ты понимаешь, что альтернатива для тебя — смерть?

— Максим, ты понимаешь, что моя смерть — вопрос времени? — с насмешкой парировала ведьма. — Пока я нужна и полезна, подержат в живых на коротком поводке. А как дело раскроют и закроют, сразу же закончат начатое.

— Как ты сказала, от ручной банши никто не откажется. Ты слишком многое можешь, чтобы списать тебя за ненадобностью.

— Значит, будут выжимать мои возможности по максимуму. Спасибо, что предупредил. Иди спать домой.

Катя попыталась закрыть дверь, но Аверин быстро подставил ногу.

— Я не могу принять твою клятву, так как связан своей, ты забыла?

— Не помню, чтобы ты мне в чем-нибудь клялся. — Катя сильнее потянула на себя тяжелую железную дверь, но Максим терпел.

— Я давал тебе слово инквизитора в день сражения с немертвыми под Обнинском. Слово, что не стану впредь на тебя воздействовать. Поэтому просто физически не могу принять твою клятву. Каждый приказ — это воздействие. Илья Мартынов — хороший человек и инквизитор, он не станет злоупотреблять своей властью над тобой. — Последняя фраза далась Максиму тяжело. Но он свято верил, что жизнь всегда лучше, чем смерть.

— Я не сильна в инквизиторских ритуалах. Чем именно для тебя чревато нарушение данного слова?

— Желание. Инквизитор, нарушивший данное ведьме слово, обязан исполнить абсолютно любое ее желание.

— А если не исполнит? — Катя даже улыбнулась, представив, как ведьма, если уж получила от инквизитора слово, могла пытаться заставить его это слово нарушить, чтобы затем загадать что-нибудь этакое.

— Не сможет. — Макс задумался, пытаясь объяснить необъяснимое. — Это станет для него навязчивой идеей, он перестанет спать, есть, его начнет постоянно тяготить невыполненное обещание. Были инквизиторы, которые не желали выполнять желание ведьм и в итоге умирали от истощения. Кстати, достаточно быстро, за пару месяцев.

— Я готова дать тебе клятву, — неожиданно даже для себя сказала Екатерина. — Будут у нас отношения: твой приказ — мое желание. Почему бы, собственно, и нет?

— Катя, — осторожно, боясь спугнуть удачу, начал Аверин, — клятву нельзя отменить. Это навсегда.

— Так и слово, как я понимаю, нельзя вернуть. И это тоже навсегда, — продолжала веселиться ведьма.

— Хорошо. — Максим наконец убрал ногу из дверного проема и тоже улыбнулся. — Тогда готовься завтра принести мне клятву.

— Ты рад?

— Конечно! Таких ритуалов лет сто не проводилось! Да мне вся инквизиция начнет завидовать!

— Ох, Аверин, так и хочется тебя послать, — сладко улыбнулась ведьма.

— Знаешь, если очень хочется, то можно! — широким жестом разрешил инквизитор. Сейчас, после согласия ведьмы, его настроение ничем не испортить.

— Езжай домой спать, Максим, — определила направление посыла Катя. — А то завтра будешь выглядеть хуже меня. А такое непозволительно для столь ответственного мероприятия.

— Обещаю явиться в парадном мундире, — заверил женщину Макс. А потом притянул ее к себе и поцеловал, страстно и отчаянно. — Мы будем отличной парой!

— Еще бы! Банши любого инквизитора украсит, — сострила ведьма и закрыла дверь в камеру.

Хитрый замок снова заблокировался, а радостный Аверин-младший даже подумал, что настали странные времена. Ведьмы уже в камерах от инквизиторов прячутся. Дожили! Но спать действительно поехал. И заснул с чистой совестью. Наконец-то впервые за бесконечно долгий и тяжелый день он был спокоен.

Глава 16

ПОЛНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ

Конечно, выспаться Максиму не удалось, а вот парадную форму он надел. Рубашка была красной, воротники рубашки и кителя стоечкой, сама форма черная с красной окантовкой. Сверху длинный черный плащ с капюшоном — дань преемственности и памяти инквизиции прошлых веков. Такое облачение вполне соответствовало торжественности случая. Более того, весь отдел капитана Мартынова не сговариваясь явился при параде, тут и там мелькали черные плащи других пришедших на церемонию инквизиторов. Еще бы! Такого не видел никто из живущих — клятва полного подчинения от существа смерти. В Советском Союзе с нечистью не якшались, ее уничтожали. Времена Российской империи, когда услугами ведьм пользовалась не только высшая знать, но и сама императорская семья, давно и безвозвратно канули в Лету. Вместе с ними, казалось, ушли в небытие и немногочисленные представители нежити и нечисти, обитавшие бок о бок с людьми.

И сейчас наступал поистине исторический момент. Инквизиция, принимая клятву банши, фактически снова открывала свои двери для сотрудничества с существами, не являющимися чистокровными и не относящимися по своей сути к человеческому роду. Ведь если нашлась одна выжившая банши, значит, вполне возможно, и другим представителям нелюдей удалось спастись.

Максим, слушавший вполуха доклады на вчерашнем совещании, спешно знакомился с тонкостями ритуала. А тонкостей, надо признать, хватало. И одна тонкость была совсем тонкой и могла испортить всю задумку.

— Отец, — Макс подошел к главному инквизитору, когда тот закончил разговаривать с кем-то из министерства внутренних дел, — можно тебя на минуточку?

— Что такое? — нахмурившись, поинтересовался Аверин-старший, когда они отошли к окну.

— В описаниях клятвы сказано, что клятву должна давать не ведьма, а именно банши. То есть она должна быть в своей форме смерти.

— Да, все верно. Мы же это вчера обсуждали. Именно поэтому и говорили, что у тебя единственного есть шанс до нее достучаться.

— Она не сможет контролировать себя настолько. — Максим скомкал лист бумаги. На нем помимо прочего был написан текст клятвы, которую банши должна произнести. А молодой человек, неоднократно видевший Екатерину в обличье существа смерти, ни разу не слышал, чтобы она вообще что-то говорила.

— В теории возможно все, включая саму клятву. На практике очень и очень сложно, — подтвердил его худшие опасения отец.

— А если у нее не получится?

— Вернется в камеру.

Младший лейтенант инквизиции не стал продолжать расспросы. То, что ведьма в случае провала больше из камеры не выйдет, слишком очевидно.

И в этот момент по залу, отведенному для торжеств, пронесся гул. Ввели банши, пока что в нормальном человеческом облике, конечно. Мужчины вытягивали шеи и привставали на цыпочки, чтобы разглядеть светловолосую женщину, чья фигура сейчас была скрыта не то саваном, не то ночной рубашкой или какой-то особой робой. Белой,