— Да.

— Ни хрена ты не понимаешь. — Главный инквизитор сплюнул. — Заигрался ты, Максим. Бери свою ведьму и неси ее в машину. Поведешь сам, а я поеду с ней. Надеюсь, когда мы вернемся в главк, Екатерина придет в нормальное состояние.

— А нам очень нужно возвращаться в главк? — потирая скулу, спросил Макс.

— Очень. Нас там ждет полумертвый и полусумасшедший свидетель. И от Екатерины зависит, придет ли он в норму или нет.

Максим поднял Катю на руки. Нести обмякшую женщину без сознания, пусть и весила она немного, оказалось тяжело. Но инквизитор, стиснув зубы, нес ее к черному «кайену», стоящему рядом с домом.

— Я могу забрать вещи и кота? — спросил он.

— У тебя три минуты, потом я уеду. Ты мне, собственно, и не нужен, от тебя одни проблемы. Может, отстранить от расследования от греха? — вслух подумал глава инквизиции.

Максим не стал спорить и что-то доказывать. Он знал: если отец сказал «три минуты», значит, три минуты. Если захочет отстранить от расследования, хоть на колени встань — не поможет. Так что на бегу поймав за шкирку Савелия и засунув его в переноску, в другую руку подхватив сумку с ноутбуком, Максим выскочил наружу, запер дверь и запрыгнул в машину. Аверин-старший, сидевший на заднем сиденье, посмотрел на часы и одобрительно кивнул.

— Как ты нас нашел? — выезжая на шоссе, спросил молодой человек. — Я же раньше ни разу не приезжал сюда.

— Максим, если бы я не мог найти собственного сына, то грош цена мне как главе инквизиции.

— Спасибо, что подогнал машину, — вздохнул Макс. Как он жил с детства под колпаком, так и сейчас продолжает.

В ГУИ царило нездоровое оживление, близкое к панике. Будь на месте инквизиторов кто-нибудь послабее, точно случилась бы массовая истерия. Сейчас же здание осаждали: пресса, недовольные «бездействием» граждане, в приемной продолжали скандал родственники пострадавшего, которых, кажется, стало больше. Телефоны обрывали все те же представители прессы и, что намного хуже, самое высокое начальство из министерства. В отсутствие главного инквизитора страдали его подчиненные, но удар держали. Правда, к моменту приезда черного «кайена» на Лубянку силы у обороняющихся были на исходе. На исходе было и время действия снотворного, и отведенный правовыми нормами срок, позволяющий держать в допросной свидетеля.

Толпа неохотно расступалась, пропуская машину во внутренний двор. Ведьма до конца в себя не пришла, но хотя бы облик банши сменила, после чего даже Аверин-старший, все это время неотрывно следивший за женщиной, выдохнул.

— Переноси ее в допросную, будем приводить в чувство, — скомандовал он сыну. Сам же ушел узнавать, что произошло за время его отсутствия.

В допросную на помощь Максиму пришел врач, который быстро достал шприцы и ампулы, заверив инквизитора, что уколы абсолютно безопасны. А потом так же быстро и, как показалось Максиму, несколько нервно вышел, предварительно вручив инквизитору пакет.

Очнулась Катя почти тут же, наверное, через минуту после ухода врача. А главное — сразу и мгновенно, будто и не отключалась. Бешено сверкая глазами, женщина сразу заметила пакет в руках инквизитора, вырвала его из рук, а затем Макс понял, почему доктор сбежал.

— Мне дали рвотное? — отдышавшись, спросила ведьма.

— Радуйся, что не слабительное, — попробовал отшутиться молодой человек. — Ты не злись, просто, видимо, очень помощь твоя нужна. За нами мой отец приехал, но он был несколько не в духе, так что подробности я решил не выспрашивать.

— Он очень вовремя приехал. — Катя в упор взглянула на инквизитора. — Ты понимаешь, что я бы тебя убила?

— Я надеялся, что поймешь, кто перед тобой, и сможешь остановиться, — со вздохом признался Максим.

— Ты уже осознал свою ошибку?

— Неужели у тебя внутри в тот момент ничего не шевельнулось? — с надеждой спросил инквизитор.

— Нет. Когда я становлюсь банши, у меня внутри пустота и холод. Нечему шевелиться. Только злость, которая требует выхода. И твое воздействие, даже несущественное, — это как спичку к бочке пороха поднести.

— А разум? Ведь какие-то мысли должны оставаться?

— Мыслей тоже нет. Разум… — Ведьма задумалась. — Не уверена, скорее инстинкты плюс очень слабое понимание и осознание себя. Но уже в другой форме.

— Не думал, что контроль силы смерти настолько сложный. — Инквизитор присел рядом с ведьмой. — Я больше не буду тебя уговаривать и заставлять.

В этот момент дверь отворилась, на пороге стояли Аверин-старший и Илья Мартынов.

— Зато мы будем и уговаривать, и, если придется, заставлять, — начал с позитивной ноты глава инквизиции. — Екатерина, у нас много новостей, и все плохие. Начнем с самой плохой: в соседней допросной уже приходит в себя выжившая жертва ритуала. Проблема в том, что ему внушили, вложили в голову одну-единственную мысль, что нельзя трогать могилы. Все остальное или стерли, или задвинули настолько глубоко, что пробиться к сознанию пострадавшего мы не в силах. Если убираем внушение — человек теряет последнюю связь с реальностью. Если не убираем — он сходит с ума в ближайшие сутки, и шансов на восстановление нет.

Катя уронила голову на колени и обхватила ее руками — такие сногсшибательные новости окончательно выбили ее из равновесия.

— Я не специалист по проклятиям, — сдавленно проговорила она. — По кровавым ритуалам — да, по целительству. Почему бы вам не обратиться к ведьме, которая работает непосредственно с проклятиями?

— Потому что мы не можем привлечь к работе всех ведьм Москвы, — ответил Илья. — Из инквизиции идет утечка информации, привлечь кого-то со стороны означает пробить еще одну брешь.

— Но я не работаю с проклятиями, понимаете? У меня и способностей к ним нет. — Ведьма снизу вверх посмотрела на инквизиторов. — Это уже решенный вопрос, да? Вам плевать на мои чувства и на то, что мое вмешательство убьет человека, тоже плевать. А свои руки, значит, марать не захотели. Если что — спихнете все на ведьму…

— Екатерина, — главный инквизитор взял стул и присел напротив, — мы не перекладываем ответственность. Если не сможете, не обязательно его ломать. Мы закончим дело сами. У инквизиторов нет возможности допросить свидетеля, не причиняя ему фатального