— Надо все узнать, выяснить подробности, чтобы сразу сориентировать подмогу.

Немертвые были буквально в паре десятков метров, когда Екатерина поняла — пора действовать решительно.

— Ты что творишь?! — взвыл от боли Максим. Удар сзади под колено мыском ботинка всегда болезненный.

— Бежим, дурак! — Ведьма дернула его в сторону машины. — Мы уже все выяснили, если сейчас не уйдем, некому будет подмогу дожидаться!

Они побежали обратно, когда душераздирающие крики и вопли сзади заставили остановиться и оглянуться. Бабульки — завсегдатаи кладбищ были не в состоянии убежать даже от медленно передвигающихся поднявшихся трупов. Кроме них пытались убежать женщины с детьми на руках, инвалиды с тростью и на костылях.

Инквизитор и ведьма действовали не глядя друг на друга, не сговариваясь, не обсуждая. Аверин выбрал первого немертвого, схватившего старушку, его кости тут же рассыпались по земле. Катя села на корточки, положив обе руки на землю. Будто две змеи понеслись вперед волны силы, оставляя за собой истлевшую траву и землю. Десяток находящихся на линии удара немертвых превратились в прах. Максим по одному нейтрализовал еще трех. Следующие змеи от ведьмы побежали по земле, отрезая поднятое войско от живых убегающих людей. Еще пятнадцать немертвых. Двое рассыпались костями и ошметками плоти от воздействия инквизитора.

Екатерина закусила губу, зачерпнув две горсти земли и сжав ее в кулаках. Сминая землю в руках и шепча слова проклятия, ведьма предпочла не задумываться, что потом скажет инквизиция о ее выходке. На войне, как говорится, все средства…

Откинув от себя комья земли, женщина выкрикнула последнее слово: «Умри!»

И земля перед ними на глазах превратилась в болото. Ведьмино проклятие, которое даже инквизиторы быстро не снимут. Глухая топь, зыбучая почва, мертвая вода. Находящиеся в нескольких метрах от них немертвые провалились в трясину, за ними следующие ряды. Катя выдохнула, руки дрожали, по вискам катились капли пота. Нелегко, однако, проклинать землю-матушку…

Следующие немертвые бежали по головам медленно уходящих вглубь. Топь затягивала их слишком неспешно, чем пользовались остальные поднявшиеся. А подмоги все не видно…

Часть немертвых выбежала на дорогу, которую не затронуло проклятие, и переключила внимание на людей. Кто-то догонял медленно убегающих, кто-то разбредался по округе, направляясь к дачным товариществам. Катя вздохнула. Вот и представился случай воспользоваться бабкиным подарком.

— Максим!

Инквизитор обернулся на свое имя, впервые произнесенное ведьмой.

— Дай мне еще одно слово инквизитора.

— В чем? — напрягся молодой человек.

— Обещай, что, если я потеряю контроль над силой, ты меня убьешь. Одна пуля в лоб остановит любую, даже самую могущественную ведьму.

— Нет, я больше одного слова инквизитора в день не даю.

— Я стану опасней всех этих немертвых! Ты выдохся и не сможешь остановить меня, если я войду в раж!

Первые поднятые преодолели болото, оказавшись прямо перед ними. Больно схватив ее за собранные в косу волосы, Аверин притянул женщину к себе и поцеловал.

— Действуй. Я прикрою.

Катя не отреагировала на мальчишескую выходку. Уже не смогла.

Дыхание остановилось, остановилось сердце, внутри разлился холод, кожа побелела, черты лица заострились. Эмоции ушли, пустота. Нет страха, нет боли, ничего нет. Немертвые воины остановились, не смея напасть на новую предводительницу. Создания смерти не трогают своих.

Пройдя один раз через смерть, к ней можно возвращаться вновь и вновь, становясь практически неуязвимой. Всемогущей.

Уже не ведьма, а другая, не та, что минуту назад, поднимается вверх. Над людьми и над костяным воинством парит банши. Пространство, время, гравитация — ничто не имеет над ней власти. Этот мир сделался иным вместе с ней. В нескольких метрах над землей она сверху видит все и всех. Страх, паника, ужас. Люди замирают, глядя на чудо, очень страшное чудо. Страшнее, чем все разупокоенные, вместе взятые.

Любой ведьме нужна материя. То, с чем работают, будь это растения, животные, люди, вещества. Можно превратить одно в другое, используя материалы плюс волшбу, не изменив при этом суть. Землю в болото, смешав почву с водой, растениями и бактериями. Высушить траву до состояния трухи. Нельзя сделать мертвое живым, но можно вдохнуть в мертвое жизнь, сделав его немертвым. Не мертвым и не живым.

Одним взмахом руки она выкосила половину всех поднятых, только по другому принципу, не как инквизитор. В немертвых вдохнули жизнь, превратив ее в смерть. А затем использовали смерть, чтобы отдать приказ, иначе поднятых не подчинить, живые над ними не властны. Силу смерти сейчас забирает себе ведьма, впитывает, поглощает, так как отдавать ее в пространство — значит убить всех, кто находится в радиусе пары километров.

Ведьмы используют силу жизни. Всегда. Это непреложное правило. Своя сила, сила окружающей природы, жизненная сила жертвы. Смерть и жизнь несовместимы. Обычная ведьма погибнет, впитав в себя смерть. Но банши, которая и есть сама смерть, — нет. Станет сильнее, еще сильнее. Все разошедшиеся по округе немертвые стекаются обратно, как мотыльки на пламя. И также погибают окончательно. Возродить немертвого дважды нельзя.

Тонущие в болоте останки людей. Скованные, оцепеневшие от страха живые. Банши видит все: страх, ужас, ненависть. Внутри все кипит и требует выхода. Жертвы, ей нужны жертвы.

Атака почти не заметна для той, кто сейчас не чувствует боли. Но сила инквизиторов, пытающихся накинуть на ведьму сеть, привлекает внимание, а главное — дает направление.

Глупцы!

Банши, смеясь, нащупывает невидимые нити, отправляя по ним смерть. Какой там иммунитет инквизиторов! Она преодолевала его даже в обычном состоянии, а уж сейчас, совсем в другой форме, и вовсе не замечает его. Один удар — один отряд. Восьмерки инквизиторов нет. Крик разрывает пространство, еще один со своей силой, напоминающей лед, такой же холодный и жалящий кожу. Мальчишка. Она заносит руку для удара…

Выстрел оборвал все. Удар о землю с высоты нескольких метров почти не чувствовался. Последнее, что банши заметила, — приближающийся, как большая черная птица, вертолет.

Глава 8

НАСТОЯЩЕЕ В ПРОШЛОМ

Илья пил уже, наверное, четвертую кружку черного кофе за вечер, и все равно голова осталась тяжелой, а общее состояние — мутным.

Нет ничего страшнее, чем