– Вовсе нет, Маш. Это не оскорбление и не попытка унизить. Просто у действительно древних родов, заботящихся о боевой составляющей своего дара, есть собственные, весьма действенные, хотя и жестокие, методы по его скорейшему развитию. Очень старые наработки, еще тех времен, когда вотчинные бояре обязаны были являться на боевую службу «конно, людно и оружно». И одним из таких методов, кстати, до сих пор применяющихся почти повсеместно, был бой. Лютый бой, фактически мясорубка. То есть погружение одаренного в среду крайне неблагоприятную как психически, так и физически, где он, пребывая на грани жизни и смерти, вынужден применять максимум своих умений и способностей, чтобы просто выжить. Именно это нахождение на грани с постоянным использованием дара и гарантирует быстрый рост контроля стихий, иногда вплоть до достижения потолка всего за несколько месяцев. Собственно, это и есть одна из причин, почему многие одаренные до сих пор отправляют своих детей «грызть горбушку наемника» в СБТ, Азию или Южную Америку. – Договорив, Елизавета выжидающе уставилась на меня.

– М-да, полагаю, это не наш случай, – тихо вздохнула Маша, и присутствующие поддержали ее согласными кивками. – А других способов быстрого роста не существует?

– Почему же? – пожала плечами Посадская, не дождавшись от меня ответа. – Препараты определенной группы тоже могут ускорить развитие, но ввиду их цены, а также учитывая, что медикаментозный курс рассчитывается сугубо индивидуально и применяется только под постоянным контролем квалифицированного медика, стоимость его… в общем, сама понимаешь. Мало того, подобный подход применим далеко не ко всем одаренным и к тому же не исключает обычных тренировок. Скорее, наоборот, под воздействием препаратов человек должен посвящать тренировкам как минимум восемь-десять часов в сутки. В общем, тоже та еще живодерка с потогонкой получается. А у нас и этого не было.

– Но тогда… как? – озвучила вопрос всех учениц разом Вербицкая.

– Эфир, – щелкнула пальцами Ольга и, заметив взгляды окружающих, пожала плечами. – Нет, ну а что, вы видите какие-то иные особенности в нашей подготовке?

– Дошло наконец, – вздохнула из своего угла Инга, возведя очи горе.

– Мелкая, ты что-то мяукнула? – тут же прищурилась невеста.

– О да. Кирилла пожалела, – ядовито отозвалась та. – Похоже, из всех его учениц я, хоть таковой и не являюсь, единственная, кто действительно слушает, что он говорит на лекциях.

Ну, в данном случае егоза несколько передергивает. На ежедневных тренировках я не так уж много времени уделяю какой бы то ни было теории, хотя и стараюсь всегда объяснять, что и для чего мы делаем. А вот самой Инге во время наших занятий руникой я неоднократно давал куда более развернутые пояснения, в том числе и по своему видению Эфира. Но… уела мелкая. Уела.

Черт, я не я буду, но сделаю из нее такого спеца, что царские подшефные от зависти передохнут.

– Кирилл! Ты-то что молчишь? – Ольга смерила меня возмущенным взглядом. Не понял? Я что, должен даже от этой «виннипушки» ее защищать?! Да ну на фиг. Сами разбирайтесь.

– Что? – вздохнул я.

– Ну… я права насчет Эфира? – неожиданно смешавшись, спросила Ольга. О! Кажется, до нее дошла вся глупость ситуации.

– Права-права. И ты и Инга, – кивнул я и, не дожидаясь, пока невеста вновь вспылит, договорил: – Да, заслуга столь скорого твоего развития большей частью лежит на наших тренировках с Эфиром. Они повышают контроль куда быстрее, чем обычный метод зазубривания техник. Самое забавное, что это известно очень многим… А пользуются – единицы. Такие, как мой отец, например, или те же целители. Правда, у них по большей части это процесс неосознанный, связанный скорее с тем, что большинство используемых ими профессиональных техник как раз и лежит в области Эфира.

– Мм, это ты сейчас о чем? – спросила Лина.

Я повернулся к Посадской:

– Скажи мне, о величайший из юных евгеников, в каком возрасте целители достигают своего потолка в развитии дара? В среднем, конечно.

– Около двадцати восьми – тридцати лет, – тут же отозвалась она.

– Вот именно. Но вместо того чтобы попытаться понять, почему в этом аспекте они в целом опережают обычных одаренных на восемь-десять лет, бояре заняты лишь тем, чтобы затащить самых молодых и сильных из них в свои роды, в надежде что эту в кавычках способность можно привить, как склонность к стихии, например. И по-прежнему, словно и сто лет назад, продолжают смотреть на эфирников свысока. Где логика? Где разум?

– Кирилл, а тебе-то это откуда известно? – спросила Мила.

– Записи отца, – ткнул я себя указательным пальцем в лоб. А что? Сработало один раз, почему не сработает в другой?

И действительно, близняшки тут же сделали понимающие лица и, задумчиво покивав, оставили тему в покое. Ну и слава богу, объяснять, что я сам себе птица-говорун и отличаюсь умом и сообразительностью, нет никакого желания. Все же одно дело измышления малолетки, каким бы «учителем» он ни был, и совсем другое – исследования известного, пусть и в узких кругах, эфирника.

Ну а пока Громовы многозначительно переглядывались под шепотки Ольги и Лизы, Инга успела просквозить мимо задумчивой Вербицкой и устроиться на лавке рядом со мной.

– А как ты узнал, что Оля достигла своего потолка? – спросила любопытная мелкая. И градус интереса вокруг значительно повысился… особенно после того, как девушки увидели покрасневшие щеки моей невесты.

– Помнишь, я рассказывал тебе о необходимости развивать чувствительность к проявлениям эфирных возмущений? – Я поспешил переключить на себя внимание присутствующих. Инга кивнула. – Так вот, имея опыт в сенсорике, ты можешь не только почувствовать творимую поблизости технику, но и определить ее стихийный окрас, направленность и даже умение ее создателя дозировать свои силы, вкладываемые в действие. Последнее, кстати, позволяет, пусть и косвенно, определить уровень способностей одаренного. Оля при мне создала эфирную технику на голом контроле, очень точно, без малейшего переизбытка сил, не вызвав даже мелкого паразитного возмущения в Эфире. Подчеркну, создала впервые, и при этом мгновенно, без каких-либо запинок. Да, техника была несложной, да, она не требовала от создателя вложения огромной прорвы энергии, но ее лаконичность… завершенность, если хочешь, говорит об идеальном контроле потока сил, проходившего через Ольгу. А это, в свою очередь, свидетельствует о чем?

– О достижении твоей невестой потолка в развитии дара, – утвердительно кивнула мелкая. – Я поняла.

– Вот и замечательно, – улыбнулся я. Чтобы все мои ученицы были такими же жадными до знаний, как эта кнопка! Я был бы счастлив!

– Только один вопрос, – неожиданно перебила мои мечтания Инга.

– Да?

– А что за технику она сотворила? – с о-очень ласковой улыбкой спросила она, стрельнув хитрым взглядом во вновь покрасневшую Ольгу. Что я говорил о таких учениках? Убейте меня.

– Ну… спроси об этом саму Олю. Ей наверняка будет интересно поделиться с тобой информацией об этом опыте, – вывернулся я и, резко поднявшись из-за стола, увлек Рогова прочь из столовой. Уже на выходе я обернулся и, поймав многообещающий взгляд окруженной девчонками невесты, тихонько фыркнул. Отомстит, как пить дать отомстит. И ладно бы лично, я боюсь