– Зачем это все, Кирилл? – хмуро спросила Ольга.
– Обучение, дорогая моя невеста. А кроме того, можешь считать это проверкой ваших умений в реальной, хоть и не боевой, обстановке, – улыбнулся я. – Еще глупые вопросы будут?
– А если не глупые? – спросила Мила.
– Задавай, разберемся.
– Мы будем действовать командой или каждый сам за себя?
– Действительно, совсем неглупый вопрос, – кивнул я. – Общая задача рассчитана на командную работу, но некоторые задания в ее рамках могут быть индивидуальными… и состязательными.
– Командира мы должны выбрать сами? – тут же подключилась Лина.
– Теперь нет, – ответил я. – Если бы не задали этот вопрос, решение осталось бы за вами, а так… Ольга! Отныне и до окончания похода ты командир группы. Ну или до тех пор, пока твой отряд не взбунтуется.
Покривил душой, конечно, эффекта ради… все равно, как бы ни повернулось дело, командиром их группы в походе будет Ольга. Вне зависимости от желаний остальных участниц. Я же обещал провести воспитательную работу? Вот пусть теперь и не жалуется.
Суженая глянула на меня, как на врага народа, но ничего не сказала. Что ж, молчание – знак согласия, верно?
– Кирилл, извини, но я никогда не была в походе. Тем более в таком, – тихо проговорила Вербицкая.
– Ничего страшного, Маша. Лина с Милой тебе помогут, если что. Да и Лиза, как уверяла меня боярыня Посадская, тоже не раз выходила в поле, пусть и не на такой долгий срок… Не переживай, все не так плохо, как тебе кажется, – успокоил я нервничающую ученицу.
– Ага, все еще хуже, – тут же фыркнула Лина, но, поймав в бок удар локтем от сестры, стушевалась. – Извини, Маш. Дурная шутка.
– Кирилл прав, Машуль, – улыбнулась Оля. – Не волнуйся, мы будем рядом, и если будет нужно, поможем. Да, девочки?
– Именно, – одновременно кивнули Лиза с Милой.
– Вот и замечательно. Так, завтрак переварили, о делах поговорили… а теперь – бегом на тренировку. – Я хлопнул в ладоши. – Вперед, будущие амазонки. О выбранных в поход вещах сообщите по окончании занятия.
Ольга пнула огромное колесо когда-то оранжевой, а сейчас перекрашенной в утилитарный серый цвет спасплатформы и тяжело вздохнула.
– Подруга, ты чего вдруг загрустила? – Неслышно появившаяся рядом Елизавета коснулась плеча Бестужевой, но та лишь мотнула головой. – Эй, да что с тобой?
– Кирилл, – тихо проговорила Ольга.
– Он так и не открылся, да? – понимающе кивнула Лиза.
– Хуже, – буркнула в ответ Бестужева, комкая в руках платок.
– То есть? – не поняла Посадская.
– Он ослабил блок, а я… – Оля резким движением смахнула с ресницы слезинку и замолкла.
– Подожди, но это же здорово! – воскликнула Елизавета. – Ты же сама говорила, что…
– Да-а, здорово… как же! – скривилась Бестужева и быстро, зло договорила: – Он его нечаянно ослабил, а я почуяла. Так там такое удовольствие от вида близняшек было! А ты же видела, как они сегодня вырядились… Он меня разлюбил, Лиз?
Посадская отступила на шаг, окинула взглядом замершую на месте подругу и, не удовлетворившись увиденным, обошла ее по кругу.
– Что? – нервно спросила Ольга, не понимая действий Елизаветы.
– Да вот хочу рассмотреть получше, – хмыкнула та. – Давно таких дур не видела.
– Издеваешься, – мрачно произнесла Бестужева. – Давай, мне уже все равно.
– Оля, не страдай ерундой. Подумай, у тебя же есть мозги, я точно знаю, – вздохнула Посадская.
– О чем? – скептически вопросила Оля.
– Ты говоришь о гранде, о нашем учителе, о Кирилле, – раздраженно заметила Елизавета. – А теперь сопоставь его статус, положение и слова «случайно ослабленный эмоциональный блок». Как, сочетаются они в одном предложении? Без отрицаний, я имею в виду.
– Э-э… – Ольга зависла, но тут же пришла в себя и, невольно улыбнувшись, покачала головой. – Не очень.
– А значит… – продолжила Лиза и выжидающе посмотрела на подругу.
– Он сделал это специально, да? Чтобы меня позлить? – неуверенно проговорила Ольга.
– Браво, – демонстративно изобразив аплодисменты, кивнула Елизавета и вздохнула: – Парни хоть и говорят, что терпеть не могут «женских штучек», но иногда способны выкинуть такое, что не всякой стерве в голову придет. Но насчет позлить – думаю, ты не права. По крайней мере, это не было самоцелью. Подобное не в стиле Кирилла, насколько мне известно. Скорее всего, ему зачем-то нужно было вывести тебя из равновесия.
– Да зачем?! – воскликнула Ольга. – Я и так из-за этой ссоры места себе не нахожу!
– Не знаю, – пожала плечами Лиза. – Но если тебя это так беспокоит, то нужно просто с ним поговорить. Да и вообще ты бы с ним помирилась уже, что ли. А то ведь с той вашей ссоры он как с цепи сорвался. Что ни тренировка, то ад кромешный. Близняшки и те уже взвыть готовы.
– Ну, ты скажешь тоже, «ад»… – фыркнула Бестужева.
– А что, нет? – вскинулась Посадская. – Да хоть сегодняшнее занятие возьми! Сколько щитов одновременно он заставил нас держать, забыла? Так я напомню: шесть. Шесть одновременных техник, Оля! Это, если ты не знала, уровень подмастерья, между прочим. Мирись с ним, подруга. Иначе, боюсь, из леса нас вынесут на носилках и отправят не в больницу даже, а прямиком в родовые усыпальницы.
– Я… постараюсь, – тихо ответила Ольга и совсем уж неслышно добавила: – Мне без него плохо, Лиз.
– Ему без тебя тоже, – ответила та.
– Не заметно что-то, – пробормотала Бестужева, на что «штатный психолог группы», как недавно окрестил ее Кирилл, закатила глаза.
– Тебе не заметно. Те-бе, – проговорила Посадская. – А вот я замечала, как он на тебя смотрит, когда ты не видишь. В общем, подруга, прекращай страдать ерундой и мирись со своим женихом, пока мы все еще живы…
– Не поможет. – Возникшая словно из ниоткуда Маша присела на подножку спасплатформы и уставилась куда-то в пространство.
– Что значит «не поможет»? – нахмурилась Елизавета. – Кирилл не станет мириться?
– Нет, ты права в своих наблюдениях насчет Кирилла. Но в лесу их примирение нам ничем не поможет. Я подслушала разговор Кирилла с Валентином Эдуардовичем, так вот, Бестужеву не удалось убедить нашего учителя сбавить обороты. – Маша перевела взгляд с Елизаветы на Ольгу и вздохнула: – Девочки, мне страшно.
Просторный кабинет с высокими окнами, через которые лился яркий солнечный свет, был полон… тишиной. Именно полон. По мнению гостя, застывшего навытяжку посреди комнаты, ее можно было ложкой есть. Но мысль о еде и ложке вызывала у молодого человека дрожь. Особенно когда он ловил на себе взгляд хозяина кабинета. Неприятный такой взгляд, полный интереса… гастрономического. Нет, поначалу, когда
