Девушка с облегчением вышла из вагона.
Следуя за металлическим стуком трости Торна, она по его примеру избегала попадать в круги света уличных фонарей. Ночь утвердилась в своих правах. Вокруг пахло смолой, шелестели ветви пиний.
– Мы и дальше пойдем пешком, – тихо произнес Торн. – Нам лучше не встречаться с патрулем. Вам больше не дозволено носить форму виртуозов, а с дресс-кодом эти люди шутить не любят.
Офелия послушно кивнула. Она забрала из «Дружной Семьи» свои фальшивые документы, но по рассеянности оставила там белую тогу, подарок Амбруаза.
– Я всего лишь раз побывала в доме у Лазаруса. И не уверена, что помню туда дорогу.
– Я знаю, где это. Когда я прибыл на Вавилон, то запомнил план всего города. Его дом довольно далеко, так что не стоит терять времени.
Они миновали несколько слабо освещенных стройплощадок, где хозяйничали опоссумы. Ночью город выглядел совершенно безлюдным: как положено послушным детям, вавилоняне рано ложились спать; днем же повсюду царило подлинное столпотворение. Офелия несколько раз оборачивалась, желая убедиться, что за ними никто не следит. Впрочем, неотвязная тревога, охватившая ее в вагоне трамаэро, исчезла.
– Вас что-то смущает? – обратилась она к Торну.
Его ожесточенное молчание и мерный стук трости явно свидетельствовали не только о нетерпении, но и о чем-то еще. В разлитой вокруг темноте Офелия плохо видела своего идущего впереди спутника. Несмотря на крепкие ноги, она с трудом выдерживала заданный им темп ходьбы. Ей уже не верилось, что этот человек, которого она теряла из виду на углу каждой улицы, еще два часа назад держал ее в объятиях.
– Мне надо подумать, – тихо произнес Торн, не замедляя шаг.
– Вы все время искали книгу, которую я украла. Вы вправе злиться на меня.
Две искры, вспыхнувшие в ночной мгле, дали понять Офелии, что Торн повернулся к ней.
– Если бы вы не вынесли книгу из Мемориала, miss Сайленс наверняка уничтожила бы ее, а вместе с ней – и мой единственный шанс выжить. Все, что раздражает меня в этой истории, имеет отношение исключительно к статистике.
– А при чем здесь статистика?
– Мне понадобилось больше двух лет, чтобы создать квалифицированные группы чтения для тщательного исследования коллекционных собраний. Вы же случайно хватаете первую попавшуюся книгу, и она оказывается самой нужной. У вас потрясающая способность нарушать статистическую закономерность.
Офелия нахмурилась. Она вспомнила тот день, когда пришла в Мемориал вместе с Амбруазом. Тогда она опрокинула тележку Блэза с книгами Е. Д. и бросилась их собирать. А потом, улучив момент, украдкой сунула «Эру чудес» к себе в сумку. Недаром miss Сайленс так упорно хотела ее обыскать…
– Не совсем случайно.
Наклонившись, Офелия стала завязывать распустившийся шнурок, из-за которого все время спотыкалась.
– Я хочу сказать, что какая-то часть меня не случайно выбрала эту книгу. Какая-то часть меня узнала ее. И эта часть меня захотела ее присвоить.
– Ваша другая память, – констатировал Торн.
– Я пыталась понять, откуда взялась эта память и о чем она хочет мне напомнить. Хоть бы удосужилась сообщить мне, что в этой детской книжке говорится о Боге. Впрочем, – подвела она итог, завязывая шнурок на второй узел, – мы и сами все узнаем, притом очень скоро.
Под острым проницательным взглядом Торна ей стало не по себе. Ветер раскачивал фонари, испускавшие рассеянный свет.
– Когда это дело завершится, нам с вами нужно будет поговорить.
– Поговорить о чем?
– Когда дело завершится, – повторил Торн.
Они вышли на площадь. Концом трости Торн указал на противоположную ее сторону, где высилась колоннада портика. Офелия узнала мерцавшие между колонн водоемы с кувшинками. Значит, они у цели.
– Надеюсь, Амбруаз сейчас дома, – прошептала девушка, пока они шли по дорожке. – Я оставила у него сумку, и, надеюсь, он вернет ее без лишних расспросов.
Офелия не сказала Торну, что после ее поступления в «Дружную Семью» подросток изменил к ней свое отношение. В последний раз, когда она увидела его на платформе трамаэро, он даже не повернулся в ее сторону. А когда девушка окликнула его, сделал вид, будто не слышит.
Набалдашником трости Торн постучал во входную дверь; ему открыл робот.
– Амбруаз дома? – спросила Офелия.
– ДОМА И СТЕНЫ ПОМОГАЮТ.
Торн оттолкнул его и торопливо прошел внутрь.
– Сами разберемся, – на ходу бросил он.
Офелия окинула взором атриум, где самые современные технологии мирно соседствовали с античной архитектурой. Вокруг горящих ламп кружились тучи ночных бабочек. Кругом стояли статуи и висели портреты Лазаруса в розовых очках, сквозь которые лукаво поблескивали его глаза.
– Амбруаз!
Офелия почти бежала через анфиладу просторных залов; мраморные полы гулким эхом откликались на каждый ее шаг. Несколько месяцев назад, когда она впервые прибыла на Вавилон, этот дом принял ее под свою крышу, и теперешняя встреча с ним пробуждала в ней какое-то непонятное щемящее чувство.
Торн шел за ней, тяжело опираясь на свою трость.
А все роботы, обитавшие в доме, следовали за ними на почтительном расстоянии. Похоже, они не могли решить, как им относиться к гостям, которые так бесцеремонно ворвались в дом их хозяев. В поведении роботов не было ничего враждебного, но ощущать, что за тобой движется довольно многочисленная группа безликих автоматов, оказалось весьма неприятно.
– Они слишком назойливы, – недовольно произнес Торн.
– Амбруаз! – еще раз позвала Офелия, войдя в следующий зал.
Торн сделал ей знак прислушаться. Откуда-то из глубины жилища доносился шум, не похожий на стук колес кресла Амбруаза. Офелии показалось, что это крутится барабан стиральной машины.
Чем дальше они шли, тем сильнее становилась вибрация. Молчаливый кортеж роботов упорно следовал за ними.
Офелия узнала мраморный пол и низкие резные шкафы гардеробной Амбруаза. Здесь он подарил ей белую тогу, которую носили бесправные. К ее великому изумлению, шум производила не стиральная машина, а один из ящиков. Он содрогался так, словно хотел выскочить из комода.
– Там, наверное, моя сумка, – с надеждой проговорила Офелия. – Я давно не держала ее в руках, но могла оживить, сама того не заметив.
– Есть только один способ во всем убедиться, – произнес Торн.
Обмотав платком круглую ручку ящика, он потянул за нее. Похоже, Торн считал микробов самыми грозными формами жизни, способными обитать в этом шкафу. Офелия даже подпрыгнула от изумления, когда из ящика кто-то
