Старик неторопливо развернулся на стуле и взглянул на Офелию. Для своего возраста он был еще вполне крепок и мускулист. Его волосы и борода, окрашенные в голубой цвет, сплетались в длинную, почти до пола, косу. Какое-то мгновение он удивленно смотрел на голову Офелии – видимо, на ее растрепанную шевелюру, – а потом, насупив брови, также окрашенные голубым, ответил рокочущим басом:

– Надеюсь, вы очень вдохновенная рассказчица, мадемуазель. Ибо что касается меня, я приложу все усилия к тому, чтобы наши имена никогда больше не фигурировали вместе на пригласительных билетах.

С этими словами он взял в одну руку коробку со стеклянными пластинами, в другую – «волшебный фонарь»[8] и направился в дальний конец закулисья.

Офелия осталась одна, если не считать ее верного спутника – взволнованного шарфа, и тут у нее затряслись коленки. Она была совершенно не готова к выступлению, начисто забыв половину истории о кукле, но чувствовала, что просто сойдет с ума, если еще хоть раз перечитает ее. Ей вспомнилась головная боль, испытанная в ту минуту, когда Фарук удостоил девушку взглядом на эстраде Парадиза. Интересно, что же бывает с людьми, вызвавшими его разочарование? И что ждет Офелию в случае неудачи: дадут ли ей второй шанс, или все ее будущее окажется под угрозой?

Она провела расческой тетушки Розелины по своим густым волосам, лишь бы чем-то занять руки, но от расчески сразу же отломился один зубец.

– Выпейте это!

Офелия недоуменно воззрилась на стакан, появившийся перед самым ее носом. Его держал Арчибальд, со своей неотразимой улыбкой.

– Напрасно беспокоились, – буркнула девушка, отвернувшись.

Вообще-то у нее пересохло горло, но Беренильда так долго перечисляла ей все виды ядов, имевших хождение при дворе, что Офелия усвоила главное: никогда ничего не пить из чужих рук. А посла девушка почти не знала, хотя провела достаточно много времени в Лунном Свете.

– Клянусь вам, что это просто вода, – сказал он вкрадчиво. – Смотрите, я отпиваю из стакана.

И он подтвердил свои слова действием, нарочито громко втянув в себя воду, после чего снова протянул стакан Офелии. На сей раз она его приняла, но по-прежнему упорно не смотрела на Арчибальда.

– Что вы здесь делаете? – холодно спросила она. – Публике запрещен вход за кулисы.

Арчибальд развернул стул, на котором только что сидел старый Эрик, и сел на него задом наперед, опершись локтями на спинку.

– Не зря же я состою в ранге посла! Именно поэтому я вхож почти во все двери. И, кроме того, мне кажется, вы должны быть в курсе…

– В курсе чего?

Арчибальд взял небольшое зеркало, прислоненное к стене, стер с него рукавом пыль и театральным жестом протянул Офелии. После приезда в Гинекей девушке ни разу не довелось летать сквозь зеркала, но сейчас ей безумно захотелось нырнуть в это, протянутое ей Арчибальдом, – нырнуть и никогда больше не возвращаться назад.

Ее голову украшала пара больших ослиных ушей.

Она попыталась сорвать их с макушки, но ее рука прошла сквозь них, как сквозь дым. Ну разумеется, очередная иллюзия. «Вы упрямы как ослица», – сказала ей Кунигунда. Одни только Миражи умели претворять свои слова в такие вот видения.

Арчибальд пристально разглядывал Офелию, судорожно сжимавшую в руке стакан.

– Вы у меня вызываете непонятное любопытство, невеста Торна. Это какое-то новое чувство, я такого еще никогда не испытывал.

Он наклонился вперед вместе со стулом и вытянул шею, стараясь поймать взгляд Офелии. При слабеньком огоньке свечи она успела разглядеть его вкрадчивую улыбку, большие небесно-голубые глаза и всклокоченные белокурые волосы, но тут же резко отвернулась, заслонив рукой свои очки.

– Мне почудилось, или вы и вправду боитесь смотреть на меня? – прыснув со смеху, осведомился Арчибальд.

– Я не знаю, какими способами вы очаровываете здешних дам, но у меня нет никакого желания попасть в их число. Особенно нынче вечером.

Со времени происшествия в Парадизе тетушка Розелина густо краснела при любом упоминании об Арчибальде. Офелия не раз пыталась выяснить, в чем дело, но та всякий раз уклонялась от объяснений.

– Здесь не очень-то удобно обсуждать такие вещи, – благодушно заметил Арчибальд.

– А я вообще ничего не желаю обсуждать. Вы меня отвлекаете.

Арчибальд с ловкостью жонглера подхватил на лету стакан, который выронила Офелия.

– Вот именно, отвлекаю. Отвлекаю от вашего страха. Жаль, что я могу вас отвлечь только беседой, и ничем больше, – вздохнул он. Затем поставил стакан на ближайшую консоль, подцепил свой цилиндр, нахлобучил его и, прихлопнув сверху, опустил до самого носа. – Ну, вот теперь вы можете не бояться моего взгляда.

Он выглядел так забавно, со своими шутовскими манерами и пучками волос, торчавшими из-под дырявого цилиндра, что Офелия невольно улыбнулась.

– Ну побудьте же хоть минуту серьезным, господин посол. Зачем вы сюда пожаловали? Ведь не только для того, чтобы принести мне стакан воды?

Арчибальд опустил подбородок на руки, скрещенные на спинке стула. Теперь из-под полей цилиндра была видна лишь его широкая улыбка.

– Я ведь уже признался вам, невеста Торна: из любопытства. Или я должен напомнить, что вы официально признали меня своим другом? Я с самого начала наблюдал за вами, вначале не очень регулярно – так, время от времени, желая убедиться, что вам не грозит смертельная опасность, ну а потом… потом я вошел во вкус. Ваша работа над дикцией, ваши неуклюжие ухватки, ваши анимистские привычки, ваша стойкость в любых испытаниях и даже ваша тетушка – все эти части вашего повседневного существования мне очень симпатичны. А уж от недавнего чтения вашей корреспонденции у меня прямо-таки сердце защемило.

Офелия пришла в изумление, но не от слов Арчибальда, а от собственной глупости. Валькирии! Как она могла упустить из вида, что эти старухи связаны с каждым членом Паутины, включая Арчибальда?! Все это время Офелия разговаривала, ела и спала на виду у целой толпы. Девушка так расстроилась, что почти забыла о зрительном зале, где все громче гомонили придворные, занимавшие свои места.

– Но это же очень нескромно!

– Почему? – удивленно спросил Арчибальд из-под цилиндра.

– А вас разве не смущает тот факт, что вы никогда не остаетесь наедине с собой и разделяете все увиденное, все сделанное вами с остальными членами вашей семьи?

Арчибальд беззастенчиво ухмыльнулся, все так же вслепую раскачиваясь на стуле.

– Таким способом мы экономим на телефонных разговорах. Но я развею ваше заблуждение, невеста Торна. Вам, вероятно, кажется, что даже в настоящий момент вся Паутина жадно слушает наш разговор? Нет, все происходит несколько иначе… как бы вам объяснить… Ага, знаю! Представьте себе, что вы и вся ваша семья сидите в одной комнате, и каждый из вас занят своим делом, отчего там стоит неумолчный шум и неразбериха, понимаете? И если вам захочется узнать, что делает в этот момент ваша матушка