За ночные часы эксцессов не произошло. Никакие враги не пожаловали, не разворошили их убежище и не потревожили покой спящих.
Людоед обычно спал очень чутко, привычно готовый в любую секунду вернуться в явь и бороться за выживание, и при этом во сне он разговаривал с Тенью. Покровительница давала ему дельные советы и подсказывала дальнейшие действия. А ещё ему отчётливее становилась видна картина мира. Как будто бы в сновидении он заглядывал куда-то вглубь, куда днём не мог проникнуть обычным взглядом. Тень проникала везде и всюду и делилась со своим Сыном информацией…
Этой ночью Тень не сочла нужным советовать. Спал как выключенный, провалился и сразу проснулся.
– Не слышу, Стран! Снилось? – настойчиво повторил Людоед. Он не просто так интересовался. Возможно, Тень заинтересовалась пришельцем, и это как-то отразилось в его сновидениях.
– Лично мне ничего… Или я не запомнил, – отозвался Стран снизу.
На этом диалог о сновидениях и окончился. Людоеду сны в привычном понимании не снились. Это бывали некие образы из реальной жизни, которые выстраивались в определённую связь. Другие люди видели придуманные, не имевшие отношения к яви сюжеты. Или пророческие сны, которые потом сбывались во всех деталях. У Людоеда же было по-другому. Контакт происходил не на зрительном уровне, а как бы на эмпирическом. И он был точно уверен, что контактирует с Тенью. Сверхсилой, которая покровительствует ему и таким, как он.
…Полоз, пролезший первым, сдвинул обломок бетонной плиты, закрывавший вход в проём, и выбрался в канализацию. За ним, кряхтя и сквозь зубы кляня узкую задницу, выползла наверх из «кишки» и женщина. Двух показавшихся в шахте наёмников тотчас избрали в качестве мишеней тарчелы. Люди, мутировавшие в подобие насекомых, обитали под землёй, в тоннелях, в таких вот шахтах, полуразумные, способные обращаться с примитивным оружием. Приобрели они хитиновые панцири и дополнительные четыре конечности. Теперь все восемь могли использоваться и как руки, и как ноги.
Этими тварями были наводнены многие участки метрополитена, их господство в подземке являлось одной из основных причин, почему туда не стоило соваться. Связываться с бандами отараканившихся человеков себе дороже; в основном абсолютно неоправданная трата времени и сил. Они даже крысоидов во многих местах ухитрились потеснить.
Мамба присела на одно колено и прицельным выстрелом в голову из пистолета сбила тарчела с потолка. Полоз подскочил к нему, чтобы добить, но не потребовалось, несколько секунд покорчившись в агонии, урод застыл. Пуля в мозг – самое верное средство. А вот уже в овальный канализационный тоннель выбрался и Людоед. Посмотрел на убитого, заглянул обратно в дыру лаза…
– Стран! Давай быстрее, тут нездоровая обстановка.
– Сейчас-сейчас, шевелюсь! – отозвался тот. – Чего там, уже покоя не дают?
– Пока всё в порядке, – заверил Людоед, – одного замочили, толпами не прут, и то хорошо. А вот если бы мы в метро через главный вход полезли, вот там-то и были бы толпы. У них там скопились целые, можно сказать, тусовки.
– А-а, а я-то думаю, то-то ты вчера повёл меня не через главный вход!
– Шевелись давай, не то сейчас набегут, мало не покажется.
– Да вот он я, уже вылез. Где тут ваш тусовщик?
Пришлый выпрямился во весь рост. Его защита, скрывавшая туловище, сейчас уже не серебрилась, скорее тускло бронзовела. Лицо по-прежнему скрывалось под слоем неведомого материала, и смотрелась голова как у безглазого манекена.
– Во, гляди! Бегает на восьми лапах очень быстро, а под землёй так и вовсе у него все преимущества. Во тьме способен найти тебя по запаху. Увидишь такого – стреляй в башку. Нечем стрелять – работай по конечностям. Только кровью его не испачкайся.
– Ух ты ж!.. – впечатлился Стран, рассмотрев мутанта. – Ничего не скажешь, такой хорошо запомнится.
– Это ты ещё по-настоящему страшных не видел, – проворчал Полоз.
– Да, и ещё, – продолжал Людоед просвещать, – если где-нибудь увидишь тень на потолке, но в том месте, откуда она должна падать, никого не будет, сразу же стреляй в это место! Или убегай как можно скорее. Там, значит, засадник, сильно неприятная тварь. Допустишь его нападение – считай, мертвец. Причём подохнешь смертью далеко не самой приятной.
– Засадник, тарчел… Вроде бы смертоносные монстры, а названия какие-то детские, не страшные совсем.
– И правильно. Бояться – уже наполовину проиграть.
На это Стран не нашёлся, что сказать…
Они выбрались из овальной в сечении «трубы» тоннеля через круглую дыру для люка, располагавшуюся прямо над ними.
– Засадники, тарчелы и другие – это всё разговорные названия, – объяснил всё-таки Людоед, – данные, чтоб легко запомнить. Научники, которые пытались систематизировать жуткую муть, названия давали другие. Но кто ж их сейчас упомнит…
– Он у нас любит историю, – вставила вдруг Мамба, – много чего знает.
Видимо, решила подыграть, помочь создать очеловеченный образ.
– Спасибо за справку, – до тошноты вежливо поблагодарил пришлый, – полезные сведения, Люд, и про мутантов, и про названия. Ну что, сейчас нам куда?
Они стояли возле того места, где улица Глаголева некогда выходила на Параллельный проспект. В истории картографии этого района Людоед тоже неплохо разбирался. И своих подчинённых учил ориентироваться, используя старые названия. Особенно здесь. Местность не очень-то располагала к ориентированию. В разных её частях зрительно можно было запутаться, если только не держать общую приблизительную схему в голове.
Вот и сейчас – на пересечении двух улиц – перед четвёркой идущих расстилались выжженные пустыри, чередовавшиеся с участками непролазных зарослей. Примерно такой ландшафт преобладал и во всём районе. Когда-то здесь были натыканы стандартные жилые высотки, рухнувшие под первыми же бомбёжками – ещё обычными, не ядерными.
Это потом люди начали слетать с катушек из-за страха перед мутациями и преображениями, вызванными чуждым влиянием, и успели кое-где покидаться атомными ракетами и бомбами в попытке поразить незримого врага. Часть мутантов уничтожили, но борьбой с последствиями причину не искоренить, самим плацдармам отчуждения ощутимо навредить не смогли, только раззадорили.
Та же участь постигла и многочисленные дачи, которых понастроили в округе.
После бомбёжек от них остались пустыри. Потому что за столько лет руины, если только они не были эксплуатированы энергично распространяющейся креп-травой, давно превратились в прах и смешались с землёй. А там, где была, допустим, клумба или лесная посадка, со временем всё разрасталось до такой степени, что загораживало небо, и только локальные искажения пространства не давали островкам джунглей разрастись ещё и вширь. Это, конечно, если клумба не была полностью выжжена при обстрелах и бомбёжках.
Но даже при почти полном уничтожении оставалась какая-нибудь травинка, а через годы и годы, если растению удавалось приспособиться к инородным влияниям, на этом фрагменте появлялись уже приличные заросли… Иногда
