– «Хранитель Врат», – проговорил Каден, возвращаясь мыслями к началу разговора. – Так вот почему меня сюда послали. Это имеет какое-то отношение к вратам.

Нин снова кивнул, но заговорил на этот раз Тан:

– Кшештрим не всегда убивали своих пленников. Заинтригованные нашими эмоциями, они оставили себе небольшое количество людей для изучения.

В устах Рампури Тана это звучало необычно: из всех ашк-ланских монахов он казался наименее способным хоть сколько-нибудь придавать значение человеческим чувствам.

– Некоторые из этих заключенных, – угрюмо продолжал Тан, – втайне проводили свои собственные опыты. Они слушали и наблюдали, изучая своих тюремщиков. Они первыми раскрыли тайну врат, а вместе с ней и ваниате. И тогда они поклялись друг другу вырваться из плена, распространить это знание и использовать его для того, чтобы уничтожить кшештрим.

– Это и были первые хин, – медленно произнес Каден. До него постепенно доходило, что это означает.

Тан кивнул.

– Это искаженное слово из древнего языка: «ишшин» – «те, кто мстит».

– Но какое отношение это все имеет к империи и ко мне?

– Терпение, Каден, – вздохнул настоятель. – Сейчас ты услышишь. Когда люди в конце концов одержали верх над кшештрим, эта победа в значительной степени была сочтена заслугой ишшин. И хотя война закончилась, ишшин продолжали сторожить врата, поскольку были убеждены, что их враги не побеждены полностью, но лишь временно бездействуют.

– На это были причины, – вмешался Тан. Его голос звучал сурово. – Наши люди выслеживали кшештрим еще столетия спустя после того, как война завершилась. Но потом мы стали забывать.

Нин подтвердил его правоту легким наклоном головы.

– Годы шли, становясь веками, и постепенно ощущение насущности задачи стало пропадать. Некоторые вообще забыли о кшештрим. А тем временем новые поколения ишшин открыли для себя тихую радость жизни, проводимой в поиске ваниате. Они начали почитать Пустого Бога самого по себе, а не только с целью отомстить давно исчезнувшим врагам. Отложив в сторону клинки и доспехи, они нашли для себя менее… воинственные занятия.

– Не все, – вмешался Тан.

– Даже ты, старый друг, в конце концов пришел сюда. Невозможно вечно гоняться за призраками.

Тан поджал губы, но промолчал.

– Наш путь нелегок, – продолжал настоятель, – и по мере того как важность нашей миссии понемногу ускользала, все меньше и меньше молодых людей присоединялись к ордену. Были, однако, и такие, кто не забыл нашу отчаянную борьбу за выживание, и видя, как ряды хин редеют, как одни врата за другими остаются без присмотра, эти монахи стали опасаться, что кшештрим могут вернуться. Именно в этот момент твой предок Териал занял шаткий трон государства, раздираемого гражданской войной…

– …И именно в этот момент хин бросили поставленную перед ними задачу, – добавил Тан.

– Не бросили. Мы передали ее в другие руки. Аннурское государство стало слишком большим, чтобы его мог контролировать один человек. Страну рвали на части мятежники и претенденты на трон. Териал узнал о существовании врат и осознал, какую силу они скрывают для его собственных политических целей. Императору, который может мгновенно переноситься в любой уголок своей империи, нет нужды опасаться восстания военачальников в дальних регионах или недостоверных реляций от провинциальных правителей. Император, способный воспользоваться вратами, мог принести единство и стабильность на территории целых континентов.

– И он заключил договор с хин, – закончил Каден, чувствуя, как кусочки головоломки становятся на места.

Шьял Нин кивнул.

– Они обещали обучить его тайне врат – ваниате; он в ответ дал слово задействовать свои имперские ресурсы на охрану этих врат от возвращения кшештрим. Монахи хин, давно потерявшие и способность, и желание выполнять свою изначальную задачу, согласились на такой обмен. Начиная с этого времени все наследники рода Малкенианов проходили обучение здесь, у нас. И это не совпадение, что они с тех пор поддерживали непрерывную линию наследования.

– Хранители Врат, – произнес Каден, впервые осознавая значение этого древнего титула. – Мы охраняем врата от кшештрим!

– Должны охранять, – сухо поправил Тан. – Однако память правителей коротка.

– Кое-кто, – сказал Нин, кивая в сторону Каденова умиала, – считает, что хин не должны были передавать свою задачу в другие руки и что императоры пренебрегли взятой на себя ответственностью.

Каден повернулся к Рампури Тану. Тот стоял в тени, скрестив руки на груди; его глаза в тусклом свете казались темными провалами. Он не двигался, не издавал ни звука и не отрывал взгляда от своего ученика.

– Ты не веришь, что их больше нет, верно? – тихо спросил Каден. – Ты готовишь меня не к монашеской жизни и не к управлению империей. Ты готовишь меня сражаться с кшештрим.

На протяжении нескольких мгновений Тан не давал ответа. Его непроницаемый взгляд ввинчивался в Кадена, словно выискивая скрытые в его сердце тайны.

– По всей видимости, кшештрим мертвы, – наконец отозвался он.

– Тогда зачем же вы рассказываете мне все это?

– На случай, если это не так.

17

– Она солгала! – снова и снова повторял Валин, впечатывая кулак в столешницу. – Проклятая Кентова сука солгала!

– Отлично, она солгала, – отозвалась Лин. – Ты можешь говорить это сколько хочешь, но вряд ли это поможет.

– Хотя это здорово, когда можешь твердо держаться фактов, – добавил Лейт слишком серьезным тоном, чтобы заподозрить его в том, что он шутит.

Было уже поздно. Большинство солдат разлеглись по своим койкам или, наоборот, ушли куда-то на ночные учения, так что длинное пустое помещение столовой полностью находилось в их распоряжении. Почти все пространство было погружено в темноту – нет смысла тратить масло на освещение комнаты, где никого нет; только в дальнем конце, за открытой дверью, ведущей в кухню, виднелся мигающий свет ламп и слышалось мычание Джареда, ночного повара. Старик напевал, передвигаясь между плитами, на которых жарилась свинина для завтрака и кипел чайник в ожидании солдат, возвращающихся с позднего задания. Лейт зажег лампу и над столом, где сидела их троица, но прикрутил фитиль настолько, чтобы они могли видеть лица друг друга. Пилот сидел, откинувшись на спинку стула и балансируя на задних ножках, подняв голову, он рассматривал потолочные балки. Волосы Лин, все еще сырые после долгого заплыва, блестели в свете лампы.

Она умиротворяюще подняла руки:

– Я не говорю, что ты ошибаешься насчет Анник, но уверен ли ты на сто процентов? Ты говорил, что Фейн потом показал тебе узел, и это был обычный булинь.

Валин напрягся, потом заставил себя сделать глубокий вдох. Она просто пытается помочь, пытается вместе с ним разобраться в фактах.

– Я смог частично развязать его до того, как вырубился, – объяснил он. – В конце я запаниковал, но узел запомнил достаточно хорошо. Он действительно ощущался как обычный булинь, но это был другой узел. У него было две добавочные петли – очень похоже на тот, которым связали веревку на Эми.

– Вообще-то, – заметил Лейт, со