Тан задумался. Его темные глаза смотрели твердо и непрони-цаемо.
– Вверх, – наконец сказал он, поворачиваясь к тропе.
– Вверх, – повторила Пирр и изумленно покачала головой: – Почему всегда нужно двигаться вверх?
45
Валину доводилось в ходе своего обучения бывать среди неприветливых ландшафтов: ледяные Ромсдальские пики к югу от Фрипорта, обжигающие пески пустыни Сегир, ханнские джунгли к северу от Поясницы; но ничто из этого не было столь обширным и устрашающим, как Костистые горы. Название было более чем уместным: белые гранитные осколки вонзались в облака, словно кости самой земли, раздробленные и торчащие вверх, протыкая тонкий слой почвы. Там, где заканчивалась белизна гранита, начиналась белизна снега и льда – ледники и сераки, острые карнизы, окаймляющие высокие гребни, котловины с грязным снегом, питающие белые пенящиеся речки. Они шли без конца, эти горы, один зубчатый гребень за другим, словно вытравленные на застывшем бледно-голубом небе.
У них ушло четыре дня, с часовыми остановками время от времени – на отдых птице, на то, чтобы добраться до южных предгорий. Невзирая на предельную усталость – обычную для кеттрал, полет дался им легче, чем любое из тренировочных заданий. Если бы Валин забыл, что послужило причиной их путешествия, забыл о том, что ждало их впереди, это можно было бы считать приятным тренировочным упражнением в отдаленном уголке мира. Однако это было не упражнение. После того что они сделали, упражнений у них больше не будет.
Изменники – вот кто они теперь. Они сделались ими в тот момент, когда устроили набег на оружейную и затем освободили Суант-ру из кеттральни. Валин был потрясен готовностью своего крыла следовать за ним на север, приняв на себя позор и статус изгоев. В конце концов, если бы они остались на Карше, повинуясь приказу Шалиль, и покорно подчинились кеттральскому правосудию, были шансы, что Анник оправдают. В самом крайнем случае остальные четверо могли бы восстановить свое доброе имя и, найдя себе другого снайпера, продолжать выполнять свои обязанности.
С другой стороны, повиновение и покорность – не те слова, которые первыми приходили на ум при мысли о его крыле. С угрюмой улыбкой Валин осознал, что то же самое упрямство, которое заставляло их то и дело подвергать сомнению его авторитет, видимо, послужило причиной их протеста против несправедливости затеянного Шалиль расследования. Ему вспомнились слова Блохи, спокойные и уверенные: «Мне показалось, из них получится хорошее крыло».
Вот только теперь Блоха был их врагом. Это была отрезвляющая мысль, и она мигом стерла улыбку с лица Валина. За всю историю Гнезда только два крыла когда-либо пытались взбунтоваться – и все кадеты знали, чем это закончилось. Оба были безжалостно выслежены и раздавлены. Командир «Бесшумного падения» сам перерезал себе горло; командира «Тьмы» схватили, пытали и публично казнили посреди плаца на Карше. Уже сейчас, пока Валин и его крыло летели на север, преследуя Юрла, за ними наверняка отправили погоню – ветеранов, профессионалов. Может быть, Фейна. Может быть, Блоху. Разница невелика: если любой из них доберется до Валина прежде, чем он найдет Кадена, схватка, скорее всего, будет короткой и ужасающе неравной.
«Почти прилетели, – напомнил себе Валин, обшаривая взглядом горные вершины на севере. – Ашк-лан уже недалеко, чем бы он ни был».
Гнездо располагало самыми подробными картами в Аннуре, картами настолько детальными, что на них были прорисованы все переулки и сточные канавы десятков городов на обоих континентах. К несчастью, ни у кого не нашлось причины наносить на пергамент обширную горную систему возле северо-восточных рубежей империи. Не считая нескольких шахтерских поселков и горстки ко всему привычных козопасов, Костистые горы были слишком высоки для поселений. С точки зрения военной стратегии на их месте могла бы быть неприступная стена или бескрайний океан – армия не смогла бы преодолеть даже самые низкие перевалы, а что касается громадных хребтов, насколько Валин мог видеть с высоты птичьего полета, они были непроходимы даже для хорошо экипированного путешественника. Горы раскинулись слишком широко и были слишком труднодоступными, чтобы кому-нибудь – будь то аннурцы, антеранцы или ургулы – могло прийти в голову их пересечь. По этой причине, не считая нескольких причудливых завитушек на пергаменте и пятнышка, отмечающего приблизительное расположение Ашк-лана, у него не было почти никакой информации, чтобы найти своего брата.
Когда Суант-ра приблизилась к горным вершинам, Лейт опустился на расстояние нескольких сотен шагов от зубчатых пиков, под самым покровом растущих кучевых облаков, и приступил к выполнению полетного плана, который они обсудили на последней стоянке. Сперва он взбирался в восходящем потоке по неспешной, ленивой спирали, экономя силы Суант-ры, делал несколько кругов, чтобы можно было осмотреть лежащие внизу горы, и затем скользил вниз с дальней стороны хребта в вихре ледяного ветра, грозившего оторвать занемевшие пальцы Валина от когтей птицы.
Ландшафт представлял собой лабиринт ущелий, распадков, каньонов и пенящихся белых потоков – за всю жизнь он не видел ничего более безрадостного и угрюмого. Почти все утро они терпеливо обшаривали территорию квадрат за квадратом, используя стандартную поисковую схему, но не обнаружили ничего крупнее скалистого льва, впрочем весьма впечатляющего. Судя по немногочисленным письмам Кадена, Ашк-лан был не очень велик, не более чем несколько каменных строений, примостившихся на плече горного утеса, и Валин начинал беспокоиться, что они могут пролететь прямо над ним и ничего не заметить. «Это ведь всего лишь кучка Кентом клятых камней, нагроможденных на такие же камни». Порой они видели груды валунов и щебня, настолько похожие на полуразрушенные строения, что Валину не составляло труда поверить, что он может принять настоящие здания за каменную осыпь. Его глаза болели от напряжения, но он продолжал вглядываться вниз, не желая отводить взгляд.
Гвенна висела на когте рядом с ним, внимательно рассматривая землю внизу; ее ярко-рыжие волосы развевались и хлестали ее по лицу. Через какое-то время она наклонилась к нему и прокричала ему в ухо:
– Какая там высота относительно гор?
Валин покачал головой – он не знал.
– А сколько зданий?
Он снова покачал головой, и Гвенна выразительно закатила глаза.
В сотый раз он пожалел, что брат не описывал ему более детально свою жизнь среди хинских монахов. От него приходили письма – короткие записки, прибывавшие с кораблем из Аннура, порой с годовым запозданием, – но то немногое, что Каден писал о своем «обучении», звучало совершенно нелепо и бессмысленно. Судя по всему, монахи проводили свои дни, лепя горшки или рисуя, или просто восхищаясь горным пейзажем. Скользя взглядом
