Шорох раздался снова, на этот раз сопровождаемый короткими звуками рвущейся ткани. Каден поспешно затушил фитиль, вытащил свечку из гнезда и неуверенно поднял свое импровизированное оружие. Это был не меч, но хороший удар такой штуковиной вполне мог лишить человека сознания. Он заставил себя повернуться в сторону доносившихся звуков.
43
Сквозь прореху в ткани блеснула сталь, затем показалось лезвие поясного ножа, производящего медленные пилящие движения, прорезаясь сквозь толстую ткань. Кадену немедленно вспомнились клинки, которые он обнаружил в тайнике Пирр, и он крепче сжал подсвечник, выскальзывавший из его потных ладоней. Кто бы это ни был, он должен будет пролезть в дыру головой вперед, и когда голова окажется внутри шатра, Каден сможет оглушить непрошеного гостя ударом подсвечника по затылку. Он беззвучно передвинулся, встав сбоку от расширяющейся прорези, и обеими руками поднял свое оружие.
В дыру просунулся маленький бритый череп, на мгновение исчез и тут же показался снова, сопровождаемый извивающимся телом.
Каден замахнулся было, но сдержал удар.
– Каден! – горячим шепотом позвал чей-то голос. – Каден, ты должен меня выслушать!
– Патер! – тяжело выдохнул тот. – Что ты здесь делаешь?
Малыш перевел взгляд на Тристе, и на какой-то момент все мысли, очевидно, вылетели из его головы. Впрочем, он тут же вспомнил о своем неотложном деле и повернулся к Кадену.
– Там люди, Каден – с оружием!
Каден медленно выдохнул. Тристе тоже понемногу расслабилась – он только сейчас заметил, что она держит другой подсвечник. Она неуверенно опустила его, не зная, как реагировать на вторжение маленького монашка.
– Это, наверное, эдолийские гвардейцы. Они пришли, чтобы защищать меня, Патер.
– Нет! – настаивал тот. – В горах! Их там полно! Я был на Когте – Хенг застукал меня с морковкой, хотя я должен был поститься, – но мы ведь постились только потому, что ты занял трапезную…
Малыш устремил на Кадена обвиняющий взгляд, но тут же вспомнил о цели своего прихода.
– В общем, я был на Когте, и я услышал их – а я знал, что ты теперь император, и тоже подумал, как и ты, что это просто солдаты, – но потом я начал слушать, что они говорят… они действительно солдаты, но когда я услышал, что они говорили… я все услышал и все запомнил, слово в слово, как наши скучные упражнения, которые мы все время делаем! Один из них сказал: «Прежде чем начинать, убедитесь, что периметр под контролем». А другой сказал: «Не понимаю, почему бы нам просто не убить мальчишку и не покончить с этим». И тогда я испугался – потому что я же не знал, про кого он говорит, – но я продолжал слушать, и тогда первый обозвал второго идиотом, и сказал: «Если бы нам приказали сделать только это, мы могли бы снять ему голову прямо на дворе».
Каден почувствовал, как у него зашевелились волосы на загривке. Он взглянул на Тристе. Ее бледное лицо побелело еще больше; она растерянно качала головой, обхватив себя обеими руками.
– Что они сказали дальше? – спросил Каден срывающимся шепотом.
– Он сказал – это который первый, – сказал, что, если они не обеспечат контроль периметра перед нападением, кто-нибудь из монахов может ускользнуть. «Когда замкнете оцепление, прикончите всех до одного, но не вздумайте начинать до тех пор, пока я не разберусь с мальчишкой!» Так он сказал.
Сердце Кадена грохотало в грудной клетке, и он потратил несколько мгновений, чтобы замедлить пульс. Ему срочно надо было что-то придумать. Тристе, не сводя глаз с Патера, машинально натягивала на груди тонкое, как паутинка, платье.
– Он сказал, они специально притащили этот павильон в такую даль, чтобы точно знать, где его искать, потому что не хотят, чтобы он выскользнул у них между пальцев, когда начнется заварушка, – продолжал тараторить Патер, все еще задыхаясь после бега и подстегиваемый срочностью своей новости. – И тут я понял, что он – это ты! Я чуть с Когтя не упал, так перепугался! Я слез вниз и бежал всю дорогу, но там перед входом стоит здоровенный мужик с мечом, поэтому мне пришлось пролезть сзади… Каден, тебе нужно бежать! Срочно, прямо сейчас!
– Надо рассказать об этом Уту, – ответил Каден, направляясь ко входу.
Патер бросился ему под ноги и обхватил обеими руками за лодыжки, не переставая яростно трясти головой.
– Ты что, Каден! Он на их стороне! Люди в горах – они называли это имя, я точно запомнил! «Этого хочет Ут», «доложитесь Уту»… Он на их стороне! – настойчиво повторил Патер. – Поэтому мне и пришлось пробираться сзади!
Каден постарался собраться с мыслями. Внезапное прибытие имперской делегации, а затем удар от известия о смерти отца вызвали в нем смятение и бурю эмоций, но он приложил все усилия, чтобы их подавить, взять себя в руки и начать играть роль молодого императора. Мисийя Ут, пусть даже изменившийся, был единственной опорой, которая осталась в этом обезумевшем мире, чем-то знакомым, тем, за что Каден мог зацепиться во время своего обратного пути в столицу. И теперь выясняется, что этот человек был послан, чтобы его убить! Дисциплина, которую он столько лет взращивал, грозила испариться быстрее весеннего снега. В своем отчаянии Каден обратился к начальным упражнениям, которыми овладел еще в первые годы своего пребывания среди хин.
«Каждое дыхание – это волна», – сказал он себе, со вдохом визуализируя длинные валы, плещущие на берег залива рядом с Аннуром. «Страх – это песок» – выпуская из себя воздух, он позволил песку вместе со страхом выскользнуть из своего ума, ссыпаясь по длинному галечному пляжу в бездонную пучину моря. Постепенно ему удалось взять свое дыхание, а затем и пульс, под контроль.
– Ну хорошо, – сказал он наконец. – Хорошо. Мы должны предупредить остальных монахов. Сперва надо сказать настоятелю…
Тристе оборвала его:
– Прежде всего мы должны выбраться из этого шатра. Послушай, что он говорит, – сюда они придут в первую очередь!
Ее голос был полон страха, однако за страхом стояло и что-то еще, что-то неожиданно твердое. «Решимость, – понял Каден. – Готовность». За всю ночь Тристе ни разу не выказала этих качеств – ни за ужином, ни позднее, когда они пришли в павильон. Осознав это, он приостановился, однако Патер, энергично кивая в подтверждение ее слов, уже тянул Кадена за балахон в сторону дыры, которую он проделал
