– Зачем? – еще раз повторил Валин.

Она открыла рот, пытаясь заговорить, потом закрыла и снова устремила взгляд за окно.

– По той же причине, по которой все с ней встречались. По той же причине, что и Лейт.

– Но… – начала Гвенна, недоуменно тряхнув головой. – Но ты же… А-а.

Подбородок снайперши был выставлен вперед, жесткий и острый. Она упорно молчала.

– Ну хорошо, – примирительно сказал Талал, разводя руками. – Она была шлюхой. Ты платила ей за услуги.

Валин повернулся к Лейту.

– Ты… знал Эми. Ты когда-нибудь слышал что-нибудь такое? О том, что она спит с женщинами?

Пилот медленно покачал головой.

– Вроде бы она всегда была рада нормальному члену…

В одно мгновение Анник развернулась к нему, вытащила нож и приставила к его горлу – никто из них не успел даже шевельнуться. Пилот медленно поднял вверх руки. «Идиот», – выругал себя Валин. Быстрый человек двигается быстро, независимо от того, с каким оружием он имеет дело.

– Ну ладно, – осторожно произнес он. – Хватит. Анник, успокойся, пожалуйста.

– Она не была рада! – прошипела снайперша прямо в ошеломленное лицо Лейта. – Ни твоим деньгам, ни твоему Кентом клятому члену! Просто она была нищая, и ей приходилось брать одно вместе с другим и делать довольное лицо!

Валин никогда не слышал, чтобы Анник произносила столько слов подряд. Ее залила краска гнева, жилы на шее напряглись и выступили под кожей.

– Хорошо, – медленно произнес Лейт, кивая. – Я прошу прощения. Я не знал…

– Ты не знал, потому что тебе, мать твою, было все равно! Когда ты напивался и тебе нужна была дырка, чтобы в нее засунуть, ты переправлялся на Крючок. И тебе было неважно, кто это будет. Ты трахал ее сестру столько же раз, сколько трахал Эми!

Пилот глубоко перевел дух, потом медленно покачал головой – осторожно, стараясь не порезаться об ее нож.

– Мне было не все равно, – сказал он. – Я заботился о ней; может быть, не так, как надо. Заботиться можно по-разному… Я не любил ее, это правда – но это не значит, что она мне не нравилась. Я платил ей за секс, но это не значит, что я обращался с ней грубо. Для тебя она значила больше, чем для меня, теперь я это вижу. Однако поверь, я не меньше твоего хочу найти тех подонков, которые ее убили.

Несколько напряженных секунд снайперша продолжала пристально смотреть на него, затем кивнула, убрала нож обратно в ножны на поясе и опустилась обратно на стул. Талал издал длинный, прерывистый вздох.

– Шаэль под хреном! – буркнула Гвенна. – Вы тут все с ума спятили, мать вашу!

Какое-то время они просто сидели. Анник бесстрастно смотрела в окно. Гвенна выглядела растерянной, теперь, когда ее гнев больше не имел точки приложения. Валин пытался осмыслить новую информацию, увязать ее со всем остальным, что он знал или подозревал. В сотый раз ему захотелось поговорить обо всем этом с Лин – но Лин была мертва. Теперь четверо солдат в этой комнате были его крылом. Он не был уверен, что может им доверять, но точно знал, что не может доверять никому другому.

Лич первым подхватил нить разговора, стремительно катящегося в тартарары:

– У меня есть некоторый опыт в хранении секретов, и я, со своей стороны, верю Анник. Она не могла предвидеть приход Шалиль или обвинение, выдвинутое Юрлом. Эмоции, которые мы сейчас наблюдали, было бы очень трудно подделать.

– А ты кто, профессиональный маскер? – спросила Гвенна. В кои-то веки в ее голосе слышалось больше усталости, чем вызова.

– Я лич, а личи рано обучаются лгать. Или ты учишься, или умираешь. Я могу быть не прав, но я верю тому, что рассказала нам Анник.

Он обвел взглядом остальных, словно предлагая им оспорить его слова. Все молчали, и он двинулся дальше, продолжая говорить тихим, но твердым голосом:

– Но нам по-прежнему необходимо разобраться во всем этом, и мы сделаем это быстрее, если будем работать вместе.

Снайперша, поколебавшись, повернулась лицом к комнате.

– Хорошо, – отрывисто бросила она. – Давайте работать.

Валин поймал взгляд Талала и благодарно кивнул ему, затем повернулся обратно к Анник.

– В то утро тебе удалось повидаться с Эми?

– Да. Мы были вместе около часа. Мы пошли в наше обычное место, в меблированных комнатах через два дома от Менкера.

Смятение и отчаяние, отражавшиеся на ее лице несколькими мгновениями раньше, исчезли, скрывшись, словно мощный поток под коркой зимнего льда. «Возможно, она и не убивала Эми, – подумал Валин про себя, – но она все равно очень опасна».

– Но не в том здании, где мы с Лин ее нашли? – осторожно спросил он.

– Нет. То здание вообще на другой стороне гавани.

– Она не говорила, что собирается делать после того, как вы расстанетесь?

– Зарабатывать деньги, – угрюмо отозвалась Анник. – Там, в порту.

– Торговать собой.

– Именно. И с тех пор я ее больше не видела.

Повисла долгая пауза.

– Ну что ж, – наконец сказал Лейт. – Мы исключили одного подозреваемого, но остается еще несколько сотен других людей, которые могли ее убить. И теперь, когда мы знаем, что это была не Анник, мы даже не можем быть уверены, что это вообще был кто-то из солдат.

Валин молча скрипнул зубами. В истории были и другие детали – следы на запястьях Эми и такие же следы, обнаруженные им на трупе Ха Лин. Его крыло до сих пор ничего об этом не знало, но он не был уверен, что готов делиться этой информацией. После смерти Лин он не доверял никому, лелея свои подозрения в настороженном молчании; он поклялся работать в одиночку до тех пор, пока не выследит убийц – как Лин, так и убийц его отца. Работая один, не советуясь ни с кем, он имел меньше шансов быть преданным. «И почти столько же шансов узнать что-нибудь новое», – угрюмо подумал он. Со смерти Ха Лин он вел эту одиночную войну – и проигрывал в ней.

Ему вспомнилась заключительная глава из «Тактики» Гендрана: «Планируй сколько тебе угодно, но помни: война – это хаос, и в ней всегда наступает момент, когда солдат вынужден положиться на волю случая». Старый командир крыла, должно быть, действительно понял какой-то секрет – по рассказам, он умер в своей постели в возрасте восьмидесяти четырех лет. «Хотя, конечно, никто не пытался стереть всю его Кентом клятую семью с лица земли»… Неважно. Если Валин не сможет найти ответ на хотя бы некоторые из стоявших перед ним вопросов, ему суждено жить и умереть пленником на этом острове, где его готовили к жизни солдата; бессильно сидеть сложа руки, в то время как некая темная клика заговорщиков уничтожит сперва его брата, потом сестру, а потом – если они сочтут, что он все еще достаточно значительная фигура, чтобы с ним возиться, – и