– Ракот, мразь! Он забрал у меня все! – с ненавистью прохрипел барон. – Как же жаль, что я должен уйти…

– Ты можешь рассказать о том, что здесь на самом деле произошло?

– Да, конечно, – кивнул Фридрих, медленно приподнял левую руку и потянул за висящий на шее плетеный шнурок.

В начале разговора он сказал, что в этой комнате боли нет. Интересно, что он имел в виду? Было видно, что каждое движение причиняет ему эту самую боль.

– Вот, – барон продемонстрировал нам смятый кусок серого металла, что висел у него на шее, уронил руку и, прикрыв глаза, начал свой рассказ: – Стойкость Мирта… Этот амулет за Тиланскую переправу вручил моему отцу Эраст Великий. И на нем дружина присягнула мне, когда я стал хозяином Гальвета. Говорят, этот амулет помнит руки Пресветлого… – Фридрих, не открывая глаз, прислонился затылком к стене и тяжело вздохнул. – Они вспыхнули черным пламенем. Все… Люди, лошади… сын графа Рида, что гостил в моем замке… Не осталось даже пепла. Только я и мои бойцы… Триста двенадцать человек, кто пережил… Потом мы все услышали Зов. Шепот в голове и боль. Никто не сломался… Не ушел, пока был цел амулет Светлого Бога. За стенами Зов слышался слабее. Когда стало невыносимо, мы спустились в подвалы. Почти месяц провели тут, но амулет расплавился, вход в хранилище перегородила неизвестная магия, а мои ребята превратились в чудовищ. – Фридрих открыл глаза и поднял на меня взгляд: – Я убил их всех, князь! Всех, чтобы мои воины не достались этой Твари! И я уверен, что ни один из них не ушел к Ракоту!

– Ты все правильно сделал, барон, – кивнула подошедшая к нам Ваесса. – Твои люди не попали в Лимб.

– Жрица?! – увидев дочь некроманта, выдохнул барон. – Ему нужен Хельстад! Он хочет отобрать его у Хозяйки! Я слышал Зов… я знаю…

– А как же Эрантия? – удивленно произнес стоящий чуть в стороне Пончик.

– Хельстад до сих пор считается территорией Эрантии, – пояснил за барона Кан. – И вот теперь все встало на свои места.

Ну вот. Все оказалось предельно просто. А я‐то думал: на хрена Ракот прется в Эрантию? М‐да… Просто, но только не для нас. Если этот урод захватит Хельстад, у Кильфаты не будет шанса на реванш. Ракота в любом случае нужно остановить!

– Я все сказал! Мне пора! – Фридрих дернул застежку у себя на плече, и кираса с лязгом сползла на каменные плиты. – Окажите честь…

Рыцарь стиснул зубы и с нечеловеческим усилием начал вставать. Пончик чисто интуитивно дернулся ему помочь, но командор его остановил:

– Он должен сам…

Барон с благодарностью посмотрел на Кана и едва заметно ему кивнул.

– Я знаю, что с вашим приходом барьер пропадет, и знаю, что амулет меня уже не спасет. Поэтому лучше уйти так же, как ушли мои бойцы!

Он все-таки поднялся. Оттолкнулся от стены и, сделав шаг в мою сторону, спокойно посмотрел мне в глаза.

– Я готов, князь, – с улыбкой произнес он.

– Стойте! – Ваесса придержала мою руку, когда я уже вытаскивал из ножен меч, и перевела взгляд на барона. – У тебя есть два варианта, Фридрих ан Гальвет, – с вызовом в голосе произнесла она. – Ты можешь просто уйти на перерождение, а можешь отомстить, сохранив при этом волю и разум! Если ты расскажешь Госпоже о том, что говорил нам, и то, что у Криана, князя Крейда, есть предметы, с помощью которых она сможет остановить вторжение Ракота, то Тварь отправится к себе в Лимб, а жители Аркитании, которых он забрал, получат заслуженное перерождение! Выбирай, воин, что тебе больше по душе.

В зале повисла тишина, но казалось, звонкий голос высшей жрицы богини Смерти все еще звучит в каждом уголке этого странного подземелья.

Барон молчал секунд десять, затем кивнул каким-то своим мыслям и задумчиво произнес:

– Вы сказали, что прошло несколько тысяч лет. Значит, своих ребят я больше не встречу. Аркитания мертва, мой замок заброшен, родных у меня не осталось… Так что, пожалуй, я выберу месть! – переведя взгляд на Ваессу, твердо произнес он. – Я готов, эрла.

Дочь некроманта кивнула и протянула мне длинный изогнутый кинжал, лезвие которого было окутано серой, едва заметной дымкой.

– Это должен сделать ты, князь, – опустив глаза, тихо произнесла она.

– Да. – Я взял кинжал и, коротко размахнувшись, загнал его Фридриху в грудь.

Наверное, стоило что-то сказать… только все уже сказано. Да и что в таких ситуациях говорить?

Барон покачнулся. Судорожно вздохнул и стал медленно заваливаться набок. Я придержал его тело, аккуратно уложил на плиты и, ничего не говоря, отошел.

Внимание! Вами получено уникальное достижение: «Первый в Подземелье Гальвета». Вы и ваши соратники получаете трехпроцентное увеличение наносимого физического и магического урона.

Ваесса склонилась над трупом, выдернула клинок и, положив обе ладони на рану, запела какую-то тихую мелодичную песню.

В каком, однако, жутком мире мы живем! Подземелье с тремя сотнями покойников, высшая жрица богини Смерти склонилась и поет колыбельную свежему трупу, а все спокойно стоят и молча ждут. Даже беременная Масяня с неподдельным интересом разглядывает выложенный на полу узор. Но почему же мне так тоскливо? Этот воин пережил столько, что нам всем и не снилось. Какой волей нужно обладать, чтобы сопротивляться зову одного из властителей Серых Пределов? Этот амулет просто не позволил Ракоту забрать их всех сразу, и мне даже страшно представить, как эти люди сидели здесь, не зная, что их ожидает там, за Чертой. Как этот мужественный человек ходил по залам, убивая своих боевых товарищей, как вкладывал в их коченеющие ладони оружие. А потом стоял и молча смотрел… И снова шел дальше…

Раздался легкий шорох, тело барона дернулось, глаза открылись, в них зажегся синий магический свет. Ваесса кивнула и, поднявшись, сделала два шага назад. Рыцарь смерти Фридрих ан Гальвет одним движением оказался на ногах, огляделся, и его губы тронула легкая, едва заметная улыбка. Этот мир на самом деле совсем не жуткий – он правильный. Гораздо правильнее того, из которого мы сюда пришли. Уровень и количество ХП у барона остались прежними, изменился только цвет кожи и появился этот свет в глазах. Гальвет кивнул нам всем, быстро подобрал с пола кирасу, шлем, меч и щит, затем вскинул правую руку и замер. Подземелье слегка тряхнуло, ярко вспыхнули магические светильники на потолке, а из коридора раздался едва различимый шорох. Спустя мгновение он перерос в костяной треск, и в зал небольшими группами стали заходить скелеты. Лучники, маги, воины… Своих бойцов Фридрих не увидит уже никогда, но без дружины не останется. И хорошо, что мы никого из них не лутили: