После бешеной схватки с упырями дельнейшее у меня особых проблем не вызвало. На пол тут же полетел толстенный тулуп мертвого хозяина этого дома. Он-то как раз вел себя образцово – висел на стене и никого не трогал. Перевалив Демьяна на тулуп, я связал рукава тулупа веревкой от печной занавеси так, чтобы она прошла под мышками раненого. Затем разрезал тулуп у воротника, продев в отверстие ремень от наших переметных сум. Идти в сарай за упряжью, как и выяснять, что там случилось со скотиной, мне не хотелось – ответ на этот вопрос очевиден. Мне сейчас не хватало только созерцания помещения с разбросанными по полу кусками мяса и стенами, залитыми кровью по самый потолок.
Впрягшись в ремни, я потащил за собой тулуп с Демьяном, как сани. Когда наконец-то удалось выволочь свою ношу на улицу, дело пошло значительно веселее, конечно, если можно назвать веселыми мои усилия вовремя засечь возможную опасность. Пришлось вертеть головой, как сова, едва ли не на триста шестьдесят градусов.
Ночь уже наваливалась на лес, который и без того выглядел угрожающе. Улучшавшие видимость гогглы самим своим наличием чуть подняли мое настроение, но это если сравнивать со всеми пережитыми треволнениями, а так оптимизм находился на нулевом уровне.
С упорством обреченного я шел по тропе, благодаря бога за то, что оставленные нами следы не занесло снегом, иначе для полноты картины осталось только заблудиться в лесу. Понятия не имею, сколько можно держать руку перетянутой жгутом, но надеюсь, в деревню бирюков я успею раньше, чем моя услуга раненому станет медвежьей.
Словно намекая на опасность промедления, сверху начал падать пока еще легкий снежок. Внезапно мой взгляд зацепился за горящие желтым светом глаза в ближайших кустах. По залитой по́том спине пробежался холодок, но тут же растаял. Меня пробил приступ нервного смеха.
– Пошла вон, шавка. Мне сейчас не до тебя! – вполне искренним возмущением заорал я на здоровенного волка, который явно прибыл на запах крови. – Пошел, кому я сказал, не то сдерну с тебя шкуру, как перчатку с руки!
Сбросив с плеча ремни, я шагнул к волку и вытянул вперед руку со своим пистолетом. Уверен, что калибр спаренных стволов для этого мутанта – все равно что укол иголки репейника. Но после встречи с упырицами я действительно не боялся никого и ничего.
Огромный волк оскалился и глухо зарычал. Затем он втянул носом воздух. Мне даже показалось, что умные глаза зверя удивленно расширились. Серый, точнее, сейчас почти белый, хозяин леса недовольно чихнул, а затем, крутнувшись на месте, исчез в кустах.
Не чем иным, кроме как жестом отчаяния моего ангела-хранителя, подобное чудо объяснить было нельзя.
– Ну и вали, пока я добрый!
Эта фраза даже мне показалась смехотворной, а волк вообще, наверное, где-то там со смеху покатывался.
Так, что-то меня начинает заносить. Не хватало только истерик прямо посреди леса.
Опять впрягшись в свои диковинные сани, я потащил Демьяна дальше.
Деревня появилась как-то очень уж быстро и внезапно. Еще пару секунд назад я брел по глухому лесу – и вдруг по сторонам от меня появились дома. Или снег сыграл шутку с моим восприятием, или усталость сделала свое черное дело. До дверей знакомого дома старосты я добрался на чистой силе воли. Хорошо, что ее хватило еще на пару увесистых ударов в дверь и относительно громкий крик:
– Открывай, старик! Именем закона!
Было у меня такое ощущение, что, если бы не последняя фраза – замерзать нам на снегу у порога. А так старик подумал и решил не рисковать.
Из дальнейшего мне запомнилось лишь то, что меня волокут в тепло, и вопли какой-то бабы, посылавшей кого-то за знахаркой.
Глава 4
Иногда мы просыпаемся и радуемся тому, что пережитые парой секунд до этого события – всего лишь страшный сон. Но у меня в это утро все было совсем наоборот. Очень сильно хотелось, чтобы сон был явью, а вчерашняя явь всего лишь кошмаром. Увы, это только мечты, которые разбил ворвавшийся в дом вместе с морозным ветром следователь. Его требовательный голос вкупе с волной холода и стал причиной моего пробуждения.
А ведь было так хорошо – мне снилось, что сижу я на пикнике с Лехой, Борей и Давидом, обсуждаем, как сыграл «Манчестер» с «Барселоной», а казаки, почему-то одетые во фраки, жарят на мангале шашлыки.
– Что случилось на месте преступления и почему вы здесь?
Я с трудом поднялся на ноги и вытянулся по стойке «смирно». В голове промелькнуло несколько вариантов ответа, и наиболее приемлемым показался самый лаконичный:
– Ваше благородие, разрешите доложить. По прибытии на место убийства мы обнаружили там тело некоего Гордея. После проведения ритуала оказалось, что убиенный является стригой, точнее – поводырем.
– Поводырем? – нахмурился следователь.
Похоже, бестиария он не читал, так что нужны подробности.
– Это подвид стриг, который способен создавать малых энергентов и подселять их в мертвые тела своих жертв, создавая стрыг… – Поняв, что для следователя разница в названиях почти неразличима, я уточнил: – Упырей.
Если честно, такая неосведомленность следователя, ведущего дела в Топинске, крайне удивительна, но наверняка на то есть свои причины, которые мне еще предстоит выяснить.
– Так вот почему мы там нашли мертвые тела, причем очень несвежие, – даже обрадовался Дмитрий Иванович такой конкретике.
Слишком кровавые, при этом замешанные на мистике подробности выбили его из колеи и даже дали трещину в вежливом тоне:
– И ты в одиночку сумел убить трех упырей?
Удивление следователя было очень искренним. Похоже, он уже имел дело если не с упырями, то с последствиями их действий. И все же его вопрос вызвал во мне волну возмущения:
– А мне что, нужно было позволить им себя сожрать?
– Нет, конечно, – тут же опомнился мой начальник, – вы простите меня, Игнат Дормидонтович, просто происходящее ни в какие ворота не лезет.
Я с трудом сдержал нервный смешок, потому что очень живо вспомнил, как вполне неплохо лезли упыри не то что в ворота, а чуть ли не изо всех щелей.
Стоявший за спиной следователя Григорий хоть старался не мешать нашему разговору, но не утерпел.
– А что с Демьяном? – спросил он, дождавшись подходящей паузы в беседе.
Мне стало нестерпимо стыдно, что я не подумал о раненом казаке. Мало того, за все время пути с места события даже не удосужился пощупать его пульс. Может, вообще в руки местной знахарки попал уже труп.
Мы вместе посмотрели на вжавшихся в угол комнаты хозяев дома.
– У знахарки ваш казачок, – пискнула дородная тетка, голос которой я вчера слышал перед провалом в забытье.
Дела у знахарки, которая была похожа на классическую Бабу-ягу, одновременно шли и хорошо, и плохо. Плохо, что с рукой казаку, скорее всего, придется расстаться. С другой
