– Стой! Огонь по вспышкам выстрелов!
Солдаты привычно залегли, первый же выстрел со стороны плавней вызвал целую россыпь выстрелов «шапсо». Бандитам это сразу не понравилось. Поняв, что к солдатам подошло подкрепление, они тут же отошли обратно в камыши, огонь с их стороны прекратился.
– Не стрелять! Прекратить огонь!
Стрельба прекратилась, остался только шелест камыша, колышущегося под легким ночным ветерком, дующим с гор. Солдаты замерли, настороженно выставив свои «шапсо». Гнатов торопливо вытряхивал из барабана револьвера стреляные гильзы, заменяя их патронами.
– Красов, жив?
– Я жив, господин лейтенант, рядовой Балясов.
– А Красов где?
– Тут он! Кажись, убили его.
Фелонов отыскал укрывшихся в небольшой ямке солдат, склонился над одним из них и вынес вердикт:
– Готов.
Алекс стянул с головы кепи, остальные охотники последовали его примеру.
– Где ваша фуражка, лейтенант?
– Слетела, когда стрельба началась.
Гнатов уже закончил перезарядку «гранда».
– Найдите фуражку лейтенанта!
Головной убор отыскался быстро. Лейтенант уже протянул руку, чтобы взять свою фуражку, но Алекс его опередил.
– Слетела, значит.
В дырку легко входили два пальца. На выходе бандитская пуля вырвала приличный клок материи. Магу вернул фуражку владельцу.
– Повезло. Буквально на дюйм ниже и…
Только взяв ее в руки, Гнатов понял, в чем дело. В темноте не было видно, как он побледнел. Но тут всех отвлек голос Фелонова:
– Есть один!
Второй труп обнаружился у самых зарослей камыша, куда никто сунуться не рискнул. Трофеями охотников стали два штуцера, два кинжала и длинноствольный капсюльный пистолет.
– Ждем до утра, – принял решение Алекс. – Вряд ли они сунутся здесь еще раз, кто его знает.
Утром на траве обнаружились новые пятна крови. Ивасов ковырнул одно из них.
– Много натекло, видать здорово гада зацепили.
Но раненых бандиты унесли с собой. Трупы бандитов прикопали тут же, своего убитого погрузили на спешно конфискованную в рыбацкой деревне телегу. Лейтенант Гнатов уже пришел в себя, даже пару раз пытался пошутить над своим безнадежно испорченным головным убором, но вся веселость его явно была наигранной. Под скрип плохо смазанных тележных колес охотничья команда тронулась в обратный путь.
По возвращении в Текуль Алекс отправился на доклад к командиру полка. Новославский попенял ему на очередную потерю, хотя чувствовалось, что делает он это исключительно ради проформы. Охотники уже завалились отсыпаться после бессонной ночи. Бодрствовали только дневальный, фельдфебель Грушило и, к удивлению Алекса, лейтенант Гнатов, который с ходу заявил:
– Мне нужно с вами поговорить.
Магу открыл дверь каморки, выполнявшей роль канцелярии. Едва закрывшаяся дверь отделила их от остальной казармы, как Гнатов выпалил:
– Я – трус.
Изумленный Алекс несколько секунд пытался понять, чем вызвано данное заявление. Потом с трудом поборол в себе желание послать Гнатова вместе с его проблемами куда подальше, глубоко вдохнул, но ничего лучшего не придумал и спросил:
– И в чем ваша трусость выразилась?
– Я испугался.
– Ну и что? Я тоже сегодня ночью испугался, но трусом себя не считаю. Садитесь, Серж. Садитесь, не стесняйтесь. Это ведь ваш дед командовал второй дивизией в бою у Сары-кале? Когда ему сообщили о приближении врага, он отказался отвести в тыл свой штаб. Напомните, что он тогда сказал по этому поводу?
– «С этого холма мне лучше видно».
– Совершенно верно, – кивнул Алекс. – А ваш отец в том бою возглавил контратаку резервной роты, когда второй батальон Старгородского полка драпанул с позиций.
– «Начал отход под яростным натиском неприятеля», – выдал официальную формулировку событий почти четвертьвековой давности Гнатов.
– Это уже детали, – отмахнулся Магу, – важно, что тогда эта атака позволила удержать люнет. Как вы думаете, страшно было капитану Гнатову, когда с одной ротой шел в штыковую атаку против двух османийских батальонов, пусть и неполных?
Лейтенант Гнатов только плечами пожал.
– Я думаю, – продолжил Алекс, – что ему было очень страшно, но он сумел свой страх побороть, и теперь все его считают героем. У такого отца сын не может быть трусом. По крайней мере, у него хватило храбрости признаться в этом.
– Но я…
– Представили, как разлетаются ваши мозги, выбитые той пулей? – бесцеремонно прервал собеседника Алекс.
– Да. До того момента, как я взял в руки пробитую фуражку, все казалось каким-то увлекательным приключением, я не понимал, насколько все это опасно.
– Настоящая храбрость не в том, чтобы совсем ничего не бояться, а в том, чтобы суметь преодолеть свой страх. Если же не получится и собственная шкура станет высшей ценностью, то вам лучше уйти из армии самому.
– Вы хотите сказать, что у меня будет еще один шанс?
– Будет. И не один. Через несколько дней пойдем на правый берег. Командовать будете вы. Можете обращаться ко мне за советом, но все распоряжения будут исходить только от вас. Я вмешаюсь лишь в самом крайнем случае.
Серж вскочил с казенной табуретки. Видно было, что нервы его натянуты, как готовые лопнуть струны.
– Я вас не подведу! – Затем, сам смутившись от своего высокопарного заявления, добавил уже намного тише: – Постараюсь не подвести.
Глядя в горящие глаза лейтенанта Гнатова, который был на год старше его, Алекс вдруг ощутил себя пожившим, умудренным человеком. Или это воздух Текуля оказывал такое действие на еще не окрепшие мозги молодых лейтенантов? Похоже, Грушило был прав, Гнатов не безнадежен.
– Да, чуть не забыл!
Магу выдвинул ящик стола, извлек из него один из недавно полученных штыков-кинжалов и протянул его Сержу.
– Добро пожаловать в охотники, лейтенант.
Дальнейшее ожидание теряло всякий смысл, наоборот, каждый лишний час, проведенный в засаде, увеличивал риск обнаружения. И пусть мало кто из местных беев рискнул бы напасть на четыре десятка охотников, вооруженных скорострельными винтовками, вероятность самим нарваться на засаду во время пути назад была очень велика. А здесь, на правом
