Повертев головой, Реутов нашел Кувшинникова. Тот с интересом рассматривал шоссе в бинокль, стоя во весь рост между двумя неглубокими стрелковыми ячейками. Затем повернулся и проговорил весело:

– Ну, вот и ваши показались. Скоро…

– Это не наши… – Перехватило дыхание, пришлось прокашляться. – Братишка, кто строил систему обороны базы? Где позиции твоей роты?

– Да вон там, в километре вправо. – Кувшинников удивленно заморгал. – Когда все ушли, базой командовал белорусский майор-автомобилист, но он сразу сказал, что тактика – не его дело, поэтому поручил оборону вашему капитану.

– Лычкину! – выдохнул Аркан.

– Так точно. Ему же, капитану Лычкину, подчиняется наша рота. Ротный майор Коньков убит два дня назад, еще на том берегу… временно командует зампотех, капитан Бачманов – инженер, из запаса призван. Он с двумя взводами и танками Лычкина на северной околице деревни расположился, я же говорю…

– Так вот и стояли все эти дни вплотную к аэродрому? – с ужасом осведомился Реутов.

– Не… сначала украинский батальон в лесу окопался. Но нынче ночью хохлы сбежали. Мы оприходовали, что они побросали, потом отцы-командиры решили строить оборону на новом рубеже.

Ситуация прояснилась. Лычкин разбирался в тактике не лучше инженера-резервиста и майора-транспортника. Вот и поставил опорный пункт прямо возле базы, вместо того чтобы выдвинуть хотя бы на пару километров в сторону противника.

Вражеские танки приближались неторопливо, но минут через десять самое позднее выйдут на рубеж, с которого смогут расстреливать аэродром и его защитников. «Арабеска» заградотряда уже разворачивалась где-то на правом фланге, из-за ангаров выскочила, направляясь к переднему краю, вторая машина СМЕРХа.

Аркан снова навел бинокль на неприятельскую колонну. В голове шли две «арабески», за ними – легкая «тройка», а вот следом вытянулись вдоль шоссе три громадины. Реутов разбирался в старой бронетехнике хуже Лавандова, но трудно было не узнать американских ветеранов Вьетнамской и Корейской войн – безусловно, это были два «шермана» и «паттон». Кажется, пушка у последнего миллиметров девяносто и пробивает броню Т-34 чуть ли не с двух километров. Правда, против новых танков бессильна, только вот нету здесь даже Т-55…

Он вызвал Глебова и спросил, какие будут приказания. Наушник долго хрипел и невнятно матерился. Наконец ротный приказал не высовываться, потому что с лобовой броней вражеских машин только крупный калибр справится. Конкретно Лычкину майор приказал подпустить противника поближе и, постаравшись не демаскировать свои танки, расстрелять «шерманов» из гранатометов.

Аркан объяснил Кувшинникову диспозицию и попросил помочь с маскировкой. Совместными усилиями пехота и танкисты закидали танк ветками, после чего мотострелки залегли в своих окопах. «Сразу надо было замаскироваться, – мысленно укорил себя Реутов. – В следующий раз обязательно… Если доживем до следующего раза».

– Так и будем прятаться? – недовольно поинтересовался Варгушин.

– А что делать? – Командир танка злобно стукнул кулаком по броне. – Наша пушечка их даже не поцарапает. Предстоит классический бой – пехота против танков. Как учили предки, танки с танками не воюют.

Такая мысль показалась экипажу странной. Пришлось объяснять, что задача танка – не перестреливаться с себе подобными, а наносить стремительные удары, прорываясь в глубину и подвергая вражеские тылы панике и разгрому. И вообще, война состоит не столько из боев, сколько из маневрирования, маршей, ожидания и составления планов.

– Интересно рассказываешь, командир, – буркнул мехвод. – Только силища прет немалая. Удержим ли оборону…

Неприятельская колонна, успевшая полностью выползти из леса, действительно внушала нехорошие предчувствия. Кроме тяжелых танков Реутов насчитал две «тройки», два польских «виккерса», полдюжины «арабесок», четыре больших пассажирских автобуса – вероятно, пассажирами были пехотинцы – и четыре грузовика, волочивших на прицепе артиллерию. Судя по не слишком длинным стволам – гаубицы. За ними маячили еще какие-то машины помельче. Замыкали походный порядок бронетранспортеры, сосчитать их не удалось, но не меньше трех штук.

Робкая надежда, что наемники попрут в лоб и подставятся под реактивные гранаты, не оправдалась от слова совсем. Примерно в километре от городка колонна остановилась. Пехотинцы вылезли из автобусов и попрыгали из кузовов, прислуга не слишком сноровисто, но все-таки готовила орудия к бою, нацелив стволы на авиабазу. Бронетехника стояла неровной линией.

После недолгой паузы вражеский командир выслал разведку, отправив к городку и базе дозоры в составе одного бэтээра и двух «арабесок». От их исходной позиции до Теремец-Кольоня было почти вдвое ближе, чем до слабенького заслона Реутова и Кувшинникова. Когда дозор оказался в полукилометре от городской окраины, у кого-то сдали нервы. Почти одновременно загремели выстрелы танковых пушек и ручных гранатометов, застрочили калашниковы всех разновидностей.

Взорвалась «арабеска» наемников, остановился и задымил БТР. Второй пикап стал отходить на задней передаче, стреляя из безоткатной пушки.

– Бьем гадов! – радостно закричал Артур.

– Рано… – Аркан нервно кусал губы, сжимая бинокль вспотевшими пальцами. – Надо было пропустить разведку. Тогда бы главные силы подошли поближе, наши получали небольшой шанс подбить кого-нибудь с сотни-другой метров.

Стоявший рядом с его танком Кувшинников согласился:

– Так вроде бы правильно… – И тут же сам себе возразил: – Только легко сказать, но не всегда получается правильно. Вот мы, например, пропустить разведку на базу не должны – кто их там остановит!

– Именно так, – уныло признал танкист. – Бородин, заряжай бронебойным. Слава, ты растолкуй своим, чтобы не горячились. Стрелять метров с трехсот. Бэтээр я беру на себя, вы по легковушкам работайте.

Обстановка на поле успела резко ухудшиться. С минутным опозданием орудия наемников открыли огонь по укрытым в оградах и домах огневым точкам. Снаряды рвались часто, пусть и не слишком кучно. Крайние дома городка Теремец-Кольоня затянуло дымом, начались пожары. Ответные выстрелы звучали все реже, да и не имело смысла кидать снаряды на таком расстоянии.

Впрочем, два или три разрыва сверкнули недолетом перед линией вражеских машин. Слабенькие фонтанчики земли и дыма беспомощно рассеялись, а противник продолжал долбить по горящей окраине.

Дальнейшее развитие событий на том участке Реутов уже не видел, поскольку наступало его время вступить в бой. Разведка наемников приближалась на средней скорости, и капитан отсчитывал метры: 700, 600, 500…

С позиций рязанской пехоты никто вроде бы не стрелял, но передняя «арабеска» вдруг дернулась, вихляя, съехала с шоссе и остановилась на картофельном