От посторонних мыслей отвлекла Реутова высунувшаяся из окопа фигура с пусковой трубой на плече. Старший лейтенант навел на гранатометчика ПКТ и принялся сажать очередь за очередью. Наемник выронил базуку и упал навзничь – наверное, готов. Аркан расстрелял обитателя соседней стрелковой ячейки, взял на прицел очередного автоматчика, но тот уже вылез из своего ненадежного укрытия и на карачках улепетывал в тыл.
Застрелив его, Реутов осмотрел поле боя через призмы триплексов, после чего радостно крикнул в микрофон:
– Противник покинул окопы и отступает… Бегут сволочи!
– Сами видим, – раздраженно прервал его восторги взводный. – Куда торопишься, как шестимесячный?! Притормози, не отрывайся от подразделения!
Реутов не успел даже подтвердить получение приказа положенными по уставу словами: «Есть. Слушаюсь». Шлемофон рявкнул голосом Глебова:
– Лычкин, отставить выравнивание. Полным ходом вперед! Отрезать их от машин.
Искренне обрадованный Аркан скомандовал:
– Серега, вперед на полной!
Подпрыгивая на неровностях и завывая дизелем, танк помчался на четвертой передаче. Вентиляция не справлялась, от порохового угара слезились глаза, да и просто дышать в забронированном объеме было совсем не просто. Тем не менее в разгар боя люки не откроешь, а не то залетит шальная граната. Оставалось только сожалеть, что противогазы им предстояло получить только в Варшаве, перед самыми съемками.
Стальные коробки мчались по фермерским угодьям, подминая бахчевые кустики. Пулемет лениво подстегивал убегавших наемников, выкосив не меньше взвода зомбированных инопланетянами европейцев. Потом танк прошел сквозь отступающую в беспорядке толпу – кого-то, кажется, помяло корпусом – и устремился дальше на запад.
Все шло как будто неплохо, БТ приближался к подбитой «арабеске», которую Реутов для надежности простегал очередями ПКТ. Немного смущал только показавшийся чуть левее огороженный плетнем участок. Над изгородью торчали деревья – отличное место для засады.
Внимание Реутова распределилось между автомобилями прямо по курсу и подозрительным местом сбоку. Грузовики с автобусами начали шевелиться, наверняка водители решили сбежать, не дожидаясь грозной стальной лавины. Ротный тоже понял ситуацию и приказал попугать. Десяток малокалиберных танковых снарядов громыхнул на пути отхода транспортной колонны, после чего шоферы с поднятыми руками благоразумно выскочили из кабин.
И тут из-за плетня длинными очередями ударил пулемет. Трассы перечеркнули машину Лычкина, танк немедленно развернул башню в сторону противника, подставляя пулям толстую лобовую броню. Однако выстрела не последовало, БТ взводного остановился.
Приказав мехводу притормозить, Аркадий засадил по новой мишени добрую дюжину снарядов. Дышать в башне стало совсем невозможно, пришлось все-таки распахнуть люк, но вражеский пулемет заткнулся.
Пока Реутов расстреливал огневую точку, танк Зорина на полной скорости приблизился к забору, с ходу проломил и ворвался в сад, или что там было. Грохнул пушечный выстрел, и над изгородью встал столб дыма. Голос Генки в наушниках удовлетворенно поведал:
– «Арабеска». Готова. Собственно, главное сделал Аркан, а мы только добили.
– Что с Лычкиным? – осведомился Аркадий.
– Живой, не надейтесь, – пропыхтел взводный. – Люди целы, но в моторе что-то повредилось. Зорин, я на твой танк пересяду, а ты займись ремонтом.
– Почему это я должен… – возмутился Денис.
Оборвав его возражения, Лычкин велел исполнять приказ командира.
– Отставить пересадку! – подвел итог майор Глебов. – Нам времени терять никак нельзя!
Пушечная стрельба прекратилась, только стрекотали автоматы. Реутов осторожно выглянул в люк.
В тылу дела складывались отлично. Бэтээры, обогнавшие бегущую пехоту противника, и подоспевшие стрелковые цепи с двух сторон косили наемников. Среди захваченного автотранспорта группы вторжения ходили наши солдаты, сгоняя в кучу пленных. Пересекая полосу наступления, приближался БТ командира роты.
Как и следовало ожидать, поступил приказ собраться возле подбитого танка.
Взводный темпераментно жестикулировал, тыча пятерней в расстроенного Водоходова. Впрочем, когда Реутов преодолел разделявшую их трехсотметровку, обстановка разрядилась. Генкино лицо сделалось относительно спокойным, даже веселым, а Лычкин угрюмо зыркал исподлобья. Глебов сухо и монотонно ставил задачу:
– Скоро подтянется ремонтная летучка, помогут отремонтировать машину. Мы сейчас рванем дальше, а ты проконтролируй, чтобы мастеровые вернули в строй «бэтээр-полста», что подстрелен в паре километров к северо-востоку. Потом примешь эту машину под командование, вернешься к нашему лагерю и организуй эвакуацию.
– Понял, – буркнул капитан.
– И обязательно проследи, чтобы погрузили на «Русича» тот немецкий панцер-четверку, про который Лавандов говорил, – продолжил ротный. – Глядишь, поставим в строй несколько трофейных коробок.
– Если Кольцов не отберет… – Лычкин фыркнул. – Разрешите исполнять?
– Вперед и с песнями.
Козырнув, Лычкин поплелся к своему танку. Реутов счел момент удобным, чтобы осведомиться:
– Товарищ майор, как наши «двадцать шестые»?
– Люди живы, машины целы, – рассеянно сообщил Глебов. – Давайте, пацаны, к машинам – и пристраивайтесь мне в затылок. Надо взять переправу, пока противник не спохватился.
Взобравшись на башню танка, прежде чем скользнуть в башню, Реутов увидел, как устремился на запад квартет плавающих танков и пяток трофейных «арабесок». Следом вытягивались в колонну бронетранспортеры мотострелков, а за ними пристраивались армейские грузовики: КамАЗ, «Уралы», а также машины Брянского и Курганского заводов. Что ж, экспедиция была организована капитально, наскребли всю автотранспортную технику в радиусе сотни верст. Чувствовалось, что руководят операцией боевые командиры.
БТ № 225 почихал дизелем и резво побежал по шоссе вслед за танком Глебова. За реутовской машиной шли «бэтэшка» Зорина, взвод Суровегина – три «двадцать шестых», а дальше пылили броневики ЗАГОНа и две стрелковые роты на трофейных автобусах.
Километров через пять-шесть стрелковые подразделения на грузовиках свернули на перекрестке вправо – к упомянутой в приказе деревне Гайдамацка Воля, где противник оборудовал, если верить разведке, опорный пункт. Туда же подходили по другой, грунтовой дороге, танковая рота Кольцова и прицепленные к малым грузовичкам орудия.
Монотонная дорога без происшествий да под негромкое гудение мотора настраивала на лирический лад. Высунувшись по пояс из башни, Реутов посматривал по сторонам: то на дорогу впереди, то на окружаемую нашими войсками деревню, то на торчавшую из переднего люка голову механика-водителя. Как водится, Сереге быстро стало скучно, вот и потянуло сержанта на задушевную беседу.
– Штурмовать будут, – изрек Варгушин тоном народного мыслителя. –
