Эдит закрыла глаза.
– Этот меч почти убил тебя, – произнесла она тихим, гортанным голосом. – Теперь его лезвие излечит тебя.
Она распахнула глаза, лицо ее исказила вдруг гримаса ненависти, и, прежде чем Финан или кто-то из моих воинов успел ее остановить, нанесла укол.
Глава десятая
Боль походила на молнию: внезапная, яркая, ошеломляющая. Она била вспышками. Я охнул, прижался к носу драккара и увидел, как Финан пытается схватить Эдит за руку, но та уже выдернула меч. И теперь с ужасом смотрела на рану.
Едва лезвие вышло из тела, пришел смрад. Жуткий смрад. Я чувствовал, как жидкость течет из моих ребер.
– Это зло выходит из него, – выдохнула Эдит.
Финан держал ее руку, но таращился на меня.
– Господи! – простонал он.
Когда Эдит ударила меня, я немного наклонился и теперь видел, как смесь крови и гноя извергается из свежей раны. Много крови и много гноя. Жидкость пузырилась, булькала, сочилась, и, по мере того как эта гадость выходила, становилось легче. Я в изумлении смотрел на Эдит, потому что боль истекала из меня, исчезала прочь.
– Нам нужны мед и паутина, – потребовала женщина. Она хмуро глянула на клинок, словно не зная, что делать с ним дальше.
– Берг! – воскликнул я. – Забери меч.
– Ее меч, господин?
– Тебе ведь нужен меч, а этот хорош, насколько я наслышан. – Я распрямился и не ощутил боли. Согнулся опять, и снова ничего. – Паутина и мед, значит?
– Мне бы додуматься захватить их, – пробормотала Эдит.
Бок как-то тупо ныл, но и только. Я нажал на ребро прямо над раной и – о чудо! – не скорчился в агонии.
– Что ты сделала?
Женщина слегка нахмурилась, словно не знала, что сказать.
– Внутри тебя гнездилось зло, господин, – медленно проговорила она. – Его нужно было выпустить наружу.
– Тогда почему нельзя было использовать любой меч?
– Потому что именно этот меч породил зло, разумеется. – Эдит посмотрела на Ледяную Злость. – Моя мать хотела найти клинок, ранивший моего отца, но не смогла.
Она вздрогнула и протянула меч Бергу.
Мед нашелся на борту корабля Рогнвальда. Вождь загрузил судно провизией: соленой рыбой, хлебом, элем, сыром, бочками с кониной. Он предпочел забить лошадей, лишь бы не оставлять их. Нашлись и два горшка с медом. С паутиной пришлось труднее, но мой сын обратил внимание на вытащенную на берег в конце пляжа рыбачью лодку.
– Выглядит заброшенной, – заметил Утред. – Так что пауков там должно быть полным-полно.
Он отправился туда, а Гербрухт и Фолькбальд решили осмотреть уцелевшие от пожара дома.
– Принесите побольше! – крикнула им вслед Эдит. – Мне нужна целая пригоршня паутины!
– Не люблю пауков! – простонал Гербрухт.
– Невкусные, что ли? – осведомился я.
Он кивнул:
– Хрустят и горчат, господин.
Я рассмеялся и не ощутил боли. Топнул ногой и не ощутил боли. Вытянулся во весь рост и не ощутил боли, рана только тупо ныла и воняла.
– Это чудо! – Я ухмыльнулся Финану. – Боли нет!
Ирландец улыбался:
– Молюсь, чтобы так оно и оставалось, господин!
– Она прошла! – воскликнул я, выхватил Вздох Змея и с широкого размаха рубанул по корпусу корабля.
Боли не было. Я повторил удар, потом еще снова, и ни следа агонии. Я загнал клинок в ножны, отстегнул с пояса кошель и целиком вручил его Эдит.
– Твое, – сказал я.
– Господин! – Она таращилась на золото в тяжелом кошеле. – Нет, господин…
– Бери! – велел я.
– Не возьму, потому что…
– Бери!
Я улыбнулся сыну, спешащему назад от покинутой лодки:
– Нашел паутину?
– Нет. Зато нашел вот это. – Утред протянул мне распятие.
Жалкая была вещица – и крест, и жертва на нем оба были вырезаны из бука и так пострадали от погоды и времени, что тело стало гладким и белесым. Одна половинка перекладины отсутствовала, поэтому рука Христа висела в пустоте. В верхнем и нижнем концах вертикального ствола виднелись две ржавые дырки из-под гвоздей.
– Было приколочено к мачте, – сообщил сын. – И лодка не заброшена. По крайней мере, не была заброшена. В ней жили последние несколько дней.
Христианское судно на языческом берегу. Я сунул распятие сыну.
– Выходит, люди Рогнвальда захватили валлийскую рыболовную лодку?
– Под названием «Годспеллер»? – возразил сын, мотнув головой в сторону суденышка. – Это слово нацарапано у нее на носу, отец. «Годспеллер».
Это значит «проповедник», тот, кто проповедует Евангелие. Обычное имя для христианской лодки.
– Быть может, валлийцы используют то же самое слово? – предположил я.
– Возможно, – с сомнением протянул Утред.
Проповедник. Едва ли у валлийцев в ходу это слово, а это означает, что лодка саксонская. Тут мне припомнилось, что Эрдвульф украл на Сэферне рыбачью лодку.
– Твой брат? – спросил я, посмотрев на Эдит.
– Не исключено, – нерешительно согласилась она.
И чем больше я размышлял, тем сильнее укреплялся в мысли, что это так. Покинув русло Сэферна, Эрдвульф как можно скорее стал бы искать пристанища, ведь маленькое суденышко в открытом море – легкая добыча для врагов. Так почему бы не пристать на землях Хивела? Потому что Эрдвульф имеет репутацию убежденного недруга валлийцев. Высадись он на земле валлийцев, кричать бы ему таким же дурным голосом, что и Рогнвальду. А вот норманны могли принять его с распростертыми объятиями, как врага своего врага.
– Посмотри, нет ли его среди убитых, – приказал я сыну, и тот покорно засновал между тел.
Он перевернул ногой одного или двоих, но беглеца не нашел. Не было Эрдвульфа и среди погибших в поселке. А это значит, что он добрался сюда, а затем отплыл на одном из кораблей Сигтригра.
– Но лодку они бросили, – промолвил я.
– Она слишком тихоходная, господин, – напомнил Берг и был прав.
Я мрачно уставился на шаланду.
– Сигтригр, – я старался тщательно выговаривать незнакомое имя, – впервые появился здесь неделю назад?
– Да, господин.
– А потом опять ушел. Почему?
– Сначала прошел слух, господин, что Сигтригр останется здесь. Поможет нам взять еще земли.
– А затем он передумал?
– Да, господин.
– И куда же ходил его флот?
– Говорят, на север, господин, – ответил Берг неуверенно, хотя и старался помочь. – Ходили слухи, что мы все должны были отправиться на север.
Сигтригра послали подыскать место, куда войско его отца сможет безопасно удалиться, если ирландские враги слишком усилятся. Он приплыл в жалкий поселок Рогнвальда и вознамерился использовать свои войска, чтобы выкроить в здешних краях королевство побольше, но заодно решил провести разведку в северном направлении. А затем неожиданно вернулся и убедил Рогнвальда забросить Абергвайн и обещал помочь ему подыскать место получше. Некую другую землю на севере. Место получше, добыча побольше…
Сестер.
Позже мы выяснили, что валлийское слово, обозначающее проповедника, совсем не похоже на «годспеллер».
– Мы можем использовать «эвенгилит», – пояснил мне отец Анвин. – Но никак не «годспеллер». Это ваш варварский язык.
Я смотрел на лодку и думал об Эрдвульфе. А тем временем его сестра готовила примочку из меда и паутины и накладывала ее на рану, которую вскрыла.
И боли не было.
*