– Боль пройдет, – проговорил я, подразумевая, что она иссякнет с приходом смерти. Дышать было тяжело. Рядом с нами проехали отец Анвин и знаменосцы, направляясь к королю. – Что-то вид у него хмурый, – заметил я, кивнув на попа. Мне было плевать на него, просто не хотелось, чтобы Финан, Эдит или сын охали по поводу моей слабости.

– Мрачен как смерть, – согласился Финан.

Отец Анвин, вместо того чтобы радоваться победе, одержанной только что валлийцами, выглядел как человек, объятый приступом ярости. Он перебросился парой слов с Хивелом, и король, пришпорив коня, промчался мимо нас, направляясь к горящему поселению.

Я старался дышать глубже, пытался убедить себя, что боль проходит.

– Нам надо найти Ледяную Злость, – выдавил я, но внезапно осознал, что напрасно сотрясаю воздух. Меч наверняка уже в море, преследуемый кораблями-факелами, извергающими в небесную синь клубы смрадного дыма.

К нам подъехал по-прежнему мрачный как туча отец Анвин.

– Король велел поблагодарить тебя, – чопорно произнес он.

Я выдавил улыбку:

– Государь очень щедр.

– Это верно, – согласился Анвин и нахмурился. – Господь тоже щедр. – Он перекрестился. – Сокровища святого Деви нашлись на корабле Рогнвальда. – Священник кивнул в сторону драккара, на котором ликовали валлийцы, потом озабоченно посмотрел на меня. – Ты ранен, господин?

– Старая рана не дает покоя, – пояснил я. – Все пройдет. Вы вернули сокровища?

– Золотой реликварий святого, серебряное распятие – все цело.

– А меч? – спросил я.

– И Рогнвальд в плену, – продолжил Анвин, явно обходя мой вопрос. – Это его корабли вернулись на пляж. Остальными, – священник устремил взгляд в море, где исчезал за мысом флот норманнов, – командует Сигтригр Иварсон. – Это имя поп произнес так, будто во рту у него сделалось кисло. – Самый опасный из сыновей Ивара. Молодой, честолюбивый и способный.

– И подыскивающий землю, – умудрился вымолвить я, вопреки очередному приступу боли.

– Но не здесь, хвала Господу, – заявил Анвин. – Рогнвальд согласился примкнуть к поискам.

«А какой еще выбор был у Рогнвальда?» – подумалось мне. Его поселение на краю Уэльса не преуспело. Оно шесть лет ютилось на этом скалистом берегу, но Рогнвальду не удалось привлечь последователей для расширения владений, и Сигтригру наверняка не составило труда уговорить Рогнвальда примкнуть к его внушительным силам. Соглашение, видимо, было заключено неделю назад, когда флот Иварсона впервые достиг Уэльса. Рогнвальд, зная о предстоящем уходе, решил перед отъездом разжиться добром за счет святого Деви.

Теперь Рогнвальду и его уцелевшим людям предстояло умереть. Не из-за нападения на святыню, но из-за того, что они сделали с двумя валлийскими миссионерами и горсткой обращенных. Именно это преступление вызвало гнев валлийцев.

– Это деяние диавола! – зло бросил Анвин. – Происки Сатаны! – Он презрительно посмотрел на меня. – Языческое зверство!

Священник направился к поселению, и мы пошли следом. Боль по-прежнему терзала, но, поскольку на ходу рана донимала не сильнее, чем когда я сидел, я предпочел ковылять за Анвином по узкой тропе. Впереди все еще яростно полыхал поселок, хотя бо́льшая часть западной его стороны пока уцелела. И именно в этой части деревни норманны перебили христиан.

Мы миновали прорезающие частокол ворота, и Эдит, шедшая рядом со мной, охнула и отвернулась.

– Иисус! – прошептал Финан и перекрестился.

– Видите, что они сотворили? – крикнул мне отец Анвин. – Гореть им за это в адском пламени! Они осуждены на муки! Прокляты на веки вечные!

Подтягивались воины Хивела, и их восторг уступал место ярости, потому что двоих миссионеров и горстку их последователей зарезали, как животных, но сначала подвергли пытке. Все девять трупов были голыми, но их так изуродовали и истерзали, что кровь и потроха скрывали наготу от глаз. Головы у женщин обриты в знак позора, а груди отрезаны. Обоих священников оскопили. Все девять были выпотрошены, ослеплены, лишены языков. Несчастных привязали к столбам, и я поежился, представив, как много прошло времени, прежде чем смерть избавила их от мучений.

– Зачем? – Анвин требовал ответа от меня. Он знал меня как язычника, но должен был понимать, что ответ не смогу дать даже я.

– Злоба, – заговорил вместо меня Финан. – Просто злоба.

– Языческая ненависть! – сердито буркнул Анвин. – Зрите дьяволовы происки! Деяния Сатаны!

Рогнвальд напал на Тиддеви и обнаружил его пустым. Он захватил богатую добычу, но далеко не такую, какой ожидал. В селении не оказалось девушек и детей, которых можно продать в рабство. Норманн наверняка понял, что миссионеры предали его, и вот так им отомстил. Теперь ему предстоит умереть.

Пощады не будет никому. Пленники умрут все до единого, и Хивел заставит их смотреть на тела девяти христиан, чтобы язычники знали, за что их убивают. Впрочем, северянам повезло. Несмотря на ярость валлийцев, умирали приговоренные быстро – как правило, от удара мечом по шее. Поселок пропах дымом и кровью, большой кровью. Некоторые из пленных, очень немногие, просили сжалиться, но их с презрением предавали смерти. Никому не разрешили взять меч, и это само по себе стало карой. Рогнвальда заставили наблюдать за казнью. Это был здоровяк с объемистым брюхом, длинной бородой и жестокими глазами на морщинистом лице, испещренном чернильными рисунками. На одной щеке распростер крылья орел, на лбу свивался в кольца змей, а на второй щеке летел ворон. Волосы у вождя были седыми, но покрыты маслом и расчесаны. Он смотрел, как умирают его люди, и на лице его не отражалось ничего, хотя норманн понимал, что его приберегли напоследок и что его смерть не будет быстрой.

Я проковылял мимо шеренги пленников, ожидающих конца. Мой взгляд остановился на мальчишке. Я называю его мальчишкой, хотя ему на самом деле было уже шестнадцать или семнадцать. Русые волосы, голубые глаза и лицо, отражающее внутреннюю борьбу. Он знал, что умрет, и хотел заплакать, но пытался казаться храбрым. И старался изо всех сил.

– Как тебя зовут? – спросил я у него.

– Берг, – сказал он.

– Берг, а дальше?

– Берг Скаллагримрсон, господин.

– Ты служил Рогнвальду?

– Да, господин.

– Подойди сюда, – кивнул я ему.

Один из валлийских стражей попытался помешать парню выйти из шеренги пленников, но Финан зарычал, и тот отступил.

– Скажи, ты помогал убивать христиан? – спросил я у Берга по-датски, нарочито медленно выговаривая слова, чтобы он меня понял.

– Нет, господин!

– Если ты солжешь, я узнаю. Спрошу у твоих товарищей.

– Я не виноват, господин. Клянусь!

Я ему поверил. Мальчишка трясся от страха и неотрывно глядел на меня, словно решив, что во мне единственный его шанс на спасение.

– Совершив набег на монастырь, – продолжил я допрос, – вы нашли меч?

– Да, господин.

– Расскажи, как было дело.

– Меч был в гробнице.

– Ты его видел?

– У него белая рукоятка, господин. Я видел.

– И что с ним сталось?

– Его забрал Рогнвальд, господин.

– Подожди, – сказал я и пошел обратно в поселок, где складывали в ряд трупы, где земля почернела и пахла кровью, где свежеющий ветер закруживал клубы дыма от горящих домов. Я шел к Анвину.

– Я прошу об