– Вообще-то я пришел рано, хотя… наверное, кто-то мог зайти и оставить цветок. Уборщицы, охранники, садовник… Скоков, наконец. Он в тот день тоже явился ни свет ни заря. Перед праздником было много хлопот.

– Могли это сделать клиентки?

– Нет, – уверенно сказал Владин. – Салон открывается для посетителей в восемь утра, а я пришел немного раньше. Нет, посторонние войти в кабинет не могли.

– Спасибо… – задумчиво пробормотал Смирнов. – Так я и предполагал. Идем, Ева!

Они попрощались с Рихардом и поспешили к машине. Ева с трудом дождалась, пока они отъехали.

– Варвара Несторовна жутко испугалась! – затараторила она, глядя на сыщика огромными чуть раскосыми глазами. – Она на грани нервного срыва! Знаешь, что она мне сказала? Вчера, поздно вечером снова появлялся призрак… она его видела… в окне.

– Кто видел?

– Неделина! Ты что, не слушаешь меня? – рассердилась Ева. – Вчера она видела «красную танцовщицу» в окне! А сегодня утром нашла на столе этот цветок. Тут у любого нервы сдадут.

– Кто-нибудь еще видел привидение?

– Не знаю. Нет, наверное… Только Варвара Несторовна.

– Так я и предполагал, – повторил сыщик сказанную Рихарду фразу.

– Ты ей не веришь? – удивилась Ева. – Но почему? Если бы ты ее видел… Она была просто вне себя, бормотала что-то о безумии, о смерти… Ужас!

Некоторое время они молчали. Смирнов смотрел на дорогу, а Ева беспокойно ерзала на сиденье. Ее терзали смутные догадки, которыми она не решалась поделиться с сыщиком.

– Странно получается… – все же заговорила она. – Все сходится на Неделиной. Историю с привидением она придумала…

– Не она, – перебил Всеслав.

– Допустим. Но Варвара Несторовна ее осуществила – это раз! Два – цветки с оторванными лепестками появляются не у кого-нибудь, а у нее на столе. Три – убитая Лужина оказывается любовницей ее супруга. Четыре – орудие убийства находит у себя в сумочке опять же Неделина. Тебе не кажется, что слишком многое указывает на Варвару Несторовну?

– Кажется. И это неспроста.

Ева снова замолчала, что-то обдумывая. Всеслав искоса бросал на нее взгляды, любуясь красивой линией ее профиля, сосредоточенно поджатыми пухлыми губками.

– Не смотри так, – улыбнулась Ева. – Ты мешаешь мне размышлять.

Всеслав засмеялся. Потом рассказал ей об Ильине, а напоследок – о трупе в гробу, обнаруженном прошлой весной бригадой ремонтников.

– Девяносто процентов из ста, что это Губанова, – сказал он. – Нужно бы провести опознание, но кто этим будет заниматься? Труп похоронен как неизвестный, так что…

– А-а-а! – воскликнула Ева. – Если Зинаида мертва… получается, призрак-то настоящий?! Открой окно. Мне сейчас дурно станет!

Смирнов приоткрыл окно с ее стороны, и ворвавшийся свежий ветер растрепал волосы Евы.

– Когда, ты говоришь, Неделина видела «красную танцовщицу»? – спросил он.

– Вчера… поздним вечером, было уже темно…

Сыщик почувствовал, что разгадка где-то рядом… вот-вот все встанет на свои места.

– «Оно приходит в темноте», – передразнил он Еву. – Есть ангелы светлые… Есть ангелы черные. Черные ангелы появляются ночью… они живут по своим законам…

– Прекрати! – вспыхнула она. – Ты нарочно меня пугаешь! Я и так боюсь…

Господин Смирнов замолчал. Он не проронил ни слова, пока они не приехали к дому и не вошли в квартиру. Ева с наслаждением сбросила босоножки, прошла в комнату – и тут же оказалась на руках у Славки. Он подхватил ее, крепко сжал и закружил, напевая: «Оно приходит в темноте… Оно приходит в темноте…»

– Пусти… – вяло отбивалась Ева. – Ты с ума сошел.

– Не я! – весело возразил Смирнов. – Кто-то другой! Впрочем, ты права – я сошел с ума от любви.

Они упали на диван и начали целоваться. Потом пошли ужинать.

– Тебе не страшно будет спать одной? – как бы между прочим спросил Всеслав. – Призраки… черные ангелы… Беззащитной женщине нужен рядом верный рыцарь, чтобы охранять ее от всякой нечисти!

Ева промолчала. Ее глаза блестели, и хотелось, чтобы Славка взял ее руку в свою.

Абажур бросал на стены и потолок полосы света и тени. Густая синяя тьма стояла за открытым окном, где-то внизу, в кустах, громко трещал сверчок…

– Мне нужно будет уехать на пару дней, – неожиданно сказал Смирнов. – Только не спрашивай куда.

Иван Данилович старался с головой уйти в работу, чтобы не думать о себе, о Варваре и об убитой Ольге. Смерть любовницы произвела на него куда меньшее впечатление, чем размолвка с женой. Даже то, что его заподозрили в убийстве, не пугало господина Неделина так, как пугало нарастающее отчуждение Варвары Несторовны.

– Пап, вы поссорились с мамой? – спросил за завтраком сын Максим.

– С чего ты взял? – сделал недоумевающий вид Неделин.

– Не разговариваете, спите в разных комнатах… я же вижу.

Иван Данилович пожалел, что заранее не придумал объяснения.

– Мы устаем на работе, – сказал он, понимая, как неубедительно это звучит. Будто бы раньше ни он, ни Варя не работали, а прохлаждались. – И вообще, какое твое дело?

Сын обиженно посмотрел на него и встал из-за стола.

– Никакого! Пока, предок…

Раньше подобное обращение к отцу не осталось бы незамеченным, но сейчас такая мелочь не могла задеть господина Неделина. У него был гораздо более серьезный повод для раздумий. Позавчера Варвара Несторовна явилась домой далеко за полночь – он места себе не находил, придумывая страшные объяснения ее отсутствия, а она прошла мимо него молча, заперлась в ванной и час плескалась. Потом отправилась в спальню, не удосужившись сказать мужу хоть пару слов. Ей стало наплевать на него, как будто он не живой человек, а стул какой-то. Она даже не интересовалась его здоровьем! А Иван Данилович опять чувствовал себя неважно: прихватывало сердце, мучила бессонница.

Вчера Варенька и вовсе явилась домой пьяная, еле добрела до кровати, свалилась и заснула одетая. Он увидел разбросанные в холле ее туфли, наклонился, поднял их и аккуратно поставил на полочку у вешалки, потом прошел по коридору к открытым дверям спальни… Жена спала, раскинувшись, в платье из темно- лилового шелка; задравшийся подол высоко открывал ее красивые полные ноги, гладкие, без единого волоска, с накрашенными розовым лаком ногтями. Ему захотелось подойти, обхватить ее белую, длинную шею, сдавить ее до хруста, до раздробления нежных позвонков… О, с каким наслаждением, с какой отрадой он задушил бы ее!

Затаив дыхание, Иван Данилович подошел к жене, наклонился, улавливая запах коньяка и ее духов, и поцеловал в открытый вырез платья. Она не шелохнулась… Что ей его поцелуи! Воображение Неделина представило иную картину – в спальню прокрадывается молодой любовник, Варенька просыпается, тянется к нему, и они…

Иван Данилович отпрянул, чувствуя, как часто затрепыхалось сердце, перехватило дыхание. Так он умрет, пожалуй, оставив свою пленительную, роскошную супругу богатой и соблазнительной вдовушкой. О нет!

Он выскочил из спальни как ошпаренный, хватаясь за сердце, плюхнулся на диван в холле и долго сидел, задыхаясь, стараясь унять острую боль в груди.

Хуже всего было то, что он даже не мог устроить Варваре Несторовне скандал, призвать ее к ответу, поставить на место! Он сам дал ей повод вести себя подобным образом. Он изменил ей… Так-то, пусть знает!

От мучительных вспышек ревности и негодования Неделин переходил к отчаянию и апатии. Жизнь казалась ему адским пеклом, в котором он медленно зажаривался. Его бизнес уже не мог заменить ему все