– Как думаешь, когда он до нас доберется?

– Трудно сказать. Но думаю, час у нас еще точно есть. Может больше.

Бросать захваченный и неразграбленный корабль было жалко. Сейчас, после хлопот, связанных с подготовкой к плаванию, он понимал, сколько здесь на самом деле всего ценного. Прежде всего пушки. Понятное дело, что все найденные деньги и ценные вещи они быстро вынесут. Но остальное! В нем начал просыпаться хомяк. Саша уже довольно долго, больше года, находился в этом мире, но по большому счету до сих пор имел лишь жалкое жалованье, способное прокормить и одеть, не более того. В голове созрел план, который Коис одобрил после краткого изложения.

На захваченном корабле оставили небольшую команду, которая попыталась наспех привести в порядок те снасти, которые еще было возможно. Остальные вернулись на свой корабль, отцепили кошки от борта и оттолкнулись от него. Поскольку их корабль находился носом к приближающемуся пинасу, то надо было развернуться. Дождавшись, когда захваченный корабль проползет на своем одном парусе мимо, развернулись на веслах и, поставив паруса, быстро догнали его. А сблизившись бортами, снова сцепились кошками, не убирая свои паруса. Перекос курса выравнивали двумя рулями. Теперь корабли хоть и медленно, но все же двигались вперед, что отодвигало время встречи с противником на некоторое время. В быстро наступающей темноте зажгли фонари на обоих кораблях и начали перегружать все ценное к себе. Прежде всего это были деньги и всевозможные ценные вещи, обнаруженные в капитанской каюте, на матросских койках и на телах мертвецов. Потом разнообразное оружие, среди которого встречались довольно приличные экземпляры. Трюм, к сожалению, был практически пустым, тем не менее там было немного продовольствия, на пару дней, и кое-какая посуда – котелки и сковородки. Миски и кружки, конечно, не брали – плохая примета. Нашли две приличные помпы, что не лишне, бухту каната и немного парусины. Штурманские инструменты и самое главное – пушки. Ничего сложного, их цепляли канатами, перекинутыми через реи своего корабля, приподнимали, а несколько человек придерживали от резкого скачка в сторону, чтобы они не проломили борт. Перетащив так на свою палубу, подкатывали к носовому люку, под которым было свободное пространство. Лестница там легко убиралась, поэтому без проблем, на тех же канатах, спускали вниз, подкатывали к стенке и крепили. И так десять раз. Кормовые пушки оставили, потому что поднимать их из трюма было слишком хлопотно.

Маневрировать не было смысла, так как их фонари были прекрасно видны в темноте и указывали пиратам путь не хуже компаса. Но, судя по тому что сзади не раздавались выстрелы и вопли, до преследователей было еще достаточно далеко. В конце перегрузили порох и ядра, забив арсенал до отказа. Потом расцепили борта и быстро отошли от разграбленного судна. Гликея определила координаты по звездам с помощью секстанта и часов. Стало ясно, что, даже следуя прежним курсом на север, они за ночь не врежутся ни в какой остров, и уставшие люди наконец опустились на палубу отдохнуть. Кок уже хлопотал у своей печи, готовя поздний ужин. Спустившись в трюм, Саша проведал раненых. Матросу с забинтованной головой ничего не угрожало, пуля просто содрала ему кусок кожи, немного оглушив. Сейчас он был в порядке и даже помогал крепить захваченные пушки в трюме. А вот женщина, раненная в живот, была обречена. Бывали, конечно, редкие случаи, когда после подобных ранений выживали. Как заметил Сергей, занимавшийся ранеными, внутренние органы иногда оставались целыми или имели совсем незначительные повреждения, и все обходилось так называемым локальным перитонитом. Также если внутрь не было занесено слишком много грязи. Но в данном случае это было не так. У женщины уже был сильный жар, и она мучилась. Коис, присутствовавший при этом разговоре, молча достал из кармана глиняную трубку, забил туда какой-то грязно-серый шарик и, раскурив, тут же выпустил изо рта сладковатый дым. Потом аккуратно подложил под голову несчастной свернутую куртку и вставил трубку ей в рот. Женщина слабо затянулась, закашлялась, от чего ей стало жутко больно и лицо исказила судорога. Но потом она улыбнулась и затянулась еще. После нескольких затяжек ее глаза стали закрываться, лицо разгладилось, и все от нее отошли. Коис выбил трубку о каблук и растер выпавшие остатки по полу подошвой. Погибший канонир лежал на палубе под фок-мачтой. Похоронить его решили утром, на рассвете, в лучах солнца. И, скорее всего, не его одного.

Еще трое были совсем легко ранены, царапины. Гликее Сергей наложил тугую повязку, с каким-то заживляющим компрессом под ней. Сашу начала угнетать пропитанная чужой кровью одежда. Он разделся на палубе и, набрав за бортом с помощью ведра на веревке воды, вытерся мокрой тряпкой. А потом еще и несколько раз облился, переодевшись в чистое. На ужин он выдал команде по две кружки вина, после чего все улеглись спать, кроме дежурной вахты.

Утром Саша проснулся от непривычной тишины и почти полного покоя. Не скрипели мачты и такелаж, только вода слабо плескалась о борт. Быстро одевшись, он поднялся на палубу и обнаружил полный штиль. Высоко в небе с северо-востока протянулись длинные сплошные полосы перистых облаков, что предвещало скорую перемену погоды. Паруса бессильно обвисли, судно не двигалось. Оглядевшись по сторонам, он не увидел нигде преследователей или других парусов. Впереди слабо угадывались контуры далекого острова. Ничего не поделаешь – штиль случается, пришлось ждать.

Вскоре проснулись все и начали с похорон погибших. Два тела завернули в мешковину, обвязав веревками, и привязали к ним по ядру. Коис прочитал молитву, обратив лицо на встречу поднимающемуся солнцу, и мертвые отправились в свой последний путь – на дно.

После завтрака приступили к дележу добычи. Начали с самого простого – с денег, которых в общей сумме набралось больше двенадцати тысяч. По общепринятым здесь законам все делилось в соответствии со следующими пропорциями. Двадцать пять процентов отходило владельцу судна и столько же капитану. Поскольку и тем и другим являлся Саша, то он получал пятьдесят. Десять процентов делили между собой офицеры. То есть Сергей и Гликея. А сорок процентов отходило команде. Причем доля погибших выплачивалась их родственникам или в соответствии с завещанием. Иногда письменным или словесным. Приглянувшееся оружие оценили приблизительно и разыграли по жребию между желающими. По единодушному решению Гликее выделили великолепное и дорогое ружье с длинным стволом. Все остальное предстояло продать, как и пушки. Другие относительно ценные вещи также подлежали реализации с последующим дележом выручки. Разве что некоторые дешевые безделушки, завалявшиеся у пиратов, разобрали женщины, а более ценные украшения разыграли желающие с занесением их приблизительной стоимости