Я выпрямилась.

– Возможно, с них мы и начнем.

– Советую заглянуть в часовню. Думаю, в ризнице сохранилась пара книг.

Я сотни раз проходила мимо королевской часовни, но никогда не заходила внутрь. Для меня она всегда была владением Апрата, и хоть его больше здесь нет, мне все равно не хотелось туда идти.

– На что она похожа?

Толя пожал широкими плечами.

– На любую другую часовню.

– Толя, – начала я с внезапным любопытством, – ты никогда не думал присоединиться ко Второй армии?

Казалось, я его оскорбила.

– Я родился не для того, чтобы служить Дарклингу. – Мне захотелось уточнить, для чего же тогда он родился, но парень ткнул в страницу. – Если хочешь, я могу перевести текст. – Улыбнулся. – Или просто попрошу Тамару.

– Буду очень благодарна.

Великан склонил голову. Обычный поклон, но он все еще стоял на коленях, и что-то в его позе было такое, что у меня поползли мурашки по коже.

Мне показалось, он чего-то ждал. Я осторожно опустила руку ему на плечо. Как только мои пальцы коснулись его, парень выдохнул.

Несколько секунд мы сидели молча в сиянии ламп. Затем он встал и снова поклонился.

– Я буду за дверью, – сказал Толя и скользнул в темноту.

На следующее утро Мал вернулся с охоты, и мне не терпелось все ему рассказать – о том, что я разузнала от Давида, о постройке новой «Колибри», о странном разговоре с Толей.

– Он чудной, – согласился Мал. – Но заглянуть в часовню все равно не помешает.

Мы решили пойти туда вместе, и по дороге я попросила поделиться со мной впечатлениями от охоты.

– Большую часть времени мы играли в карты, пили квас и бездельничали. А еще какой-то князь так напился, что заснул в реке. Чуть не утонул! Слуги вытянули его за сапоги, но он постоянно рвался обратно и бормотал, что именно так нужно ловить форель.

– Все было так ужасно? – со смехом спросила я.

– Да нет, нормально. – Он пнул камешек на тропинке. – Тобой многие интересуются.

– Почему я уверена, что мне это не понравится?

– Один из придворных следопытов считает, что твои способности – фарс.

– И как же я это провернула?

– Насколько я понял, в деле была задействована сложная система зеркал, шкивы и, возможно, гипноз. Я уже запутался.

Меня начало распирать от смеха.

– Все не так забавно, Алина. Когда они принимали на грудь, некоторые из дворян начинали откровенничать и давали понять, что, по их убеждению, всех гришей нужно схватить и казнить.

– Святые, – выдохнула я.

– Они напуганы.

– Это не оправдание. – Во мне закипал гнев. – Мы тоже равкианцы. Такое впечатление, будто они забыли, сколько всего для них сделала Вторая армия.

Мал поднял руки.

– Я не говорил, что разделяю их мнение.

Я вздохнула и отмахнулась от ни в чем не повинной ветки дерева.

– Знаю.

– Как бы там ни было, кажется, я добился прогресса.

– И как же?

– Ну, им понравилось, что ты служила в Первой армии и спасла жизнь их принцу.

– После того, как он рисковал, спасая нас?

– Я опустил некоторые детали.

– О-о, Николаю это понравится. Что-нибудь еще?

– Я сказал им, что ты ненавидишь селедку.

– Зачем?

– И любишь сливовый пирог. И что Ана Куя била тебя кнутом, когда ты испортила свои весенние тапочки, прыгая по лужам.

Я скривилась.

– Зачем ты рассказал им об этом?

– Хотел очеловечить тебя. Все, что они видят, глядя на тебя, это заклинательницу Солнца. Угрозу, очередного могущественного гриша, подобному Дарклингу. Я хотел, чтобы они увидели в тебе дочь, сестру или подругу. Чтобы они увидели Алину.

Я почувствовала комок в горле.

– Ты специально тренируешься, чтобы быть таким прекрасным?

– Да, ежедневно, – ухмыльнулся он и подмигнул. – Но я предпочитаю быть полезным.

Часовня была единственным сохранившимся зданием монастыря, который когда-то возвышался над Ос Альтой, и по легенде там короновали первого монарха Равки. В сравнении с другими сооружениями на территории дворца она была скромным зданием с побеленными стенами и одиноким ярко-синим куполом.

Внутри оказалось пусто и все выглядело так, словно помещению не помешала бы уборка. Лавки покрылись пылью, а на карнизах сидели голуби. Когда мы зашагали по проходу, Мал взял меня за руку, и мое сердце радостно подскочило.

Много времени на ризницу мы не потратили. Редкие книги на полках стали для нас полным разочарованием – просто пара старых псалтырей с крошащимися желтыми страницами. Единственное, что представляло реальный интерес в часовне – это огромный триптих на алтаре. Его три гигантские панели, изрисованные яркими красками, изображали тринадцать святых с благостными лицами. Некоторых я узнала по «Истории святых»: Елизавету с кровавыми розами, Петра с горящими стрелами. А еще там был Санкт-Илья с ошейником, оковами и сломанными цепями.

– Животных нет, – подметил Мал.

– Из того, что я видела, могу заключить, что его никогда не рисовали с усилителями – только с цепями. Ну, не считая «Истории святых». Кто его знает, почему.

Большая часть триптиха сохранилась в хорошем состоянии, но панель с Ильей серьезно пострадала от влаги. Лица святых едва виднелись под плесенью, и противный запах гнили ударил в лицо. Я зажала нос рукавом.

– Где-то протекает, – сказал Мал. – Полный бардак.

Мой взгляд прошелся по очертаниям лица Ильи, замазанным грязью. Очередной тупик. Не хотелось этого признавать, но я питала надежды. И снова почувствовала этот зов, пустоту на запястье. Где же может прятаться жар-птица?

– Можем простоять здесь хоть весь день, – начал Мал, – но он не заговорит.

Я знала, что он дразнит меня, но все равно почувствовала досаду – вот только непонятно, на него я злилась или на себя.

Мы развернулись, чтобы снова пойти по проходу, и тут я резко замерла. В сумраке у выхода ждал Дарклинг, усевшись на скамье.

– Что такое? – спросил Мал, проследив за моим взглядом.

Я не смела пошевелиться. «Увидь его, – мысленно взмолилась. – Пожалуйста, увидь».

– Алина? Что-то не так?

Я впилась ногтями в ладони.

– Нет. Как думаешь, может, стоит еще раз осмотреть ризницу?

– Вряд ли там появилось что-то новое.

Я заставила себя улыбнуться и пойти дальше.

– Да, наверное, ты прав. Пустые надежды.

Когда мы проходили мимо Дарклинга, он повернулся, следя за нами взглядом. Затем прижал палец к губам и склонил голову в насмешливом подражании молитве.

На свежем воздухе, где заплесневелый запах часовни больше не чувствовался, я ощутила облегчение, но голова все равно шла кругом. Это случилось снова.

На лице Дарклинга не было шрамов. Мал его не видел. Значит, он ненастоящий, просто иллюзия.

Но он коснулся меня в тот вечер в своей комнате. Я почувствовала его пальцы на своей щеке. Что же это за галлюцинация такая?

Я вздрогнула, когда мы зашли в лес. Может, это проявление новых способностей Дарклинга? Перспектива того, что он каким-то образом мог проникнуть в мои мысли, ужасала, но другие объяснения были еще хуже.

«Нельзя нарушить правила этого мира и не заплатить за это». Я обхватила себя руками, чувствуя, как чешуйки морского хлыста трутся о кожу. «Забудь о Морозове и его безумствах».