Мелдиан рассмеялся.

– Птиц тут предостаточно, можешь не сомневаться. Но не все такие, как ты думаешь.

– А птицы-Наставники тоже здесь? – затаив надежду, спросила травница.

– Пойдем-ка лучше подкрепимся, – сменил тему рогатый. – У отца здесь есть небольшой домик, за лесом. Приготовься, снова будем лететь.

Он распахнул руки навстречу Алиде, словно приглашая его обнять. Алида рассудила, что в одиночку, да еще и пешком, без карты она вряд ли найдет бабушку, уж скорее заблудится. Переборов отвращение, она шагнула к этому странному существу и обняла его костлявое, но крепкое и жилистое тело. Мурмяуз оказался зажат между ними, но принял свою участь безропотно. Мелдиан с мягким шелестом расправил свои крылья, и Алида невольно залюбовалась ими: белые, большие, с длинными маховыми перьями, плотно прилегающими друг к другу, будто черепицы на крыше. Альюд сделал ими первый взмах, и путешественники оторвались от земли, снова отдавшись во власть прохладного, но не такого яростного, как над морем, ветра.

Воздух здесь пах так, как любила Алида: землей и деревьями, свежей травой, камнями и корой. Она немного расслабилась, убедившись, что Мелдиан не собирается делать ей ничего плохого.

– Не завидую я твоим матросам, – произнес на лету альюд. – Несладко им придется.

– Почему? – спросила Алида. – Мы же благополучно долетели.

– А ты видела береговую линию перед пустошами? Сплошные обломки камней. Тут причалить можно только с одной стороны. Но там Поле Птиц.

– И что с того?

– Эх ты, наивная душа, небось синичек представляешь? Не-е, эти птички не так просты. Посмотри направо. Видишь?

Алида повернула голову, до боли в пальцах вцепившись в куртку Мелдиана, чтобы не упасть, и увидела песчаный пляж, а после него – поле, сплошь усеянное какими-то растениями с жирными листьями и огромными раздутыми бутонами в форме бочонков.

– Если хозяйки не хотели вторжения чужаков, они выпускали пташек. По крайней мере, так было раньше. Стоит задеть кустик, и из каждого такого бутона вылетает разъяренная птица. Они стаей набрасываются на чужаков и выклевывают им глаза. Крики, кровь – словом, не самое приятное зрелище.

– И ты не боишься за свои глаза? – с ужасом воскликнула Алида, в красках представляя картину, описанную демоном.

– Мне нечего бояться, я свой, с хозяйками почти дружу. Ты тоже не бойся. Я скажу, что ты со мной для одного дела. Только не спрашивай пока, для какого, договорились?

– Договорились, – вздохнула Алида, понимая, что снова альюды ее перехитрили. Хоть бы «дело» этого рогатого типа не стоило ей жизни…

За пустошью виднелся лес, дремучий и страшный, деревья в нем показались Алиде гораздо выше обычных, и она заволновалась. В сказках в таких лесах непременно водилась нечисть, а героя подстерегали опасные испытания. Она так устала, что хотела просто лечь на мягкий мох и подремать, предварительно подкрепившись несколькими маковыми сушками из связки. Хотя, зачем ей бояться лесной нечисти, когда герой из страшных сказок и так несет ее в своих когтистых лапах? Алида представила, как Мелдиан бросит ее в гигантское гнездо на растерзание таким же, как он сам.

– Не цепляйся ты так, я же держу, – проворчал альюд, морщась. Наверное, цепкие пальцы Алиды больно щипали его. – Лучше достань свирель из левого кармана.

– Что? – ошарашенно спросила Алида.

– Ну свирель, дудочка такая. Давай, доставай.

– Зачем? – Алида не понимала, снова он шутит или говорит всерьез.

– Да что ж вы, женщины, за существа такие? Сказал: достань свирель! Быстро!

Алида послушно скользнула пальцами в карман куртки альюда и действительно нащупала там тонкую деревянную дудочку с отверстиями и показала Мелдиану.

– Да, она. Молодец. Играть умеешь?

Алида неуверенно поднесла свирель ко рту и дунула. Получилось что-то среднее между скрипом старого ботинка и хрипом умирающего. Мелдиан прижал свои подвижные заостренные уши и спикировал на толстую ветку дерева. Круглые темно-зеленые листья всколыхнулись от веса альюда и пассажиров.

– Все сам, все сам, – вздохнул он. – Ну ладно. Не привыкать.

Алида отпустила Мелдиана и аккуратно присела на ветку, поглаживая Мурмяуза. Она затаила дух, наблюдая, как демон осторожно выдувает из свирели изящную и витиеватую мелодию. Сначала робко и несмело, мелодия словно птенец расправляла крылья, потом, постепенно усложняясь и разрастаясь, она окрепла и потекла над деревьями плавно, как дым от костра в первую майскую ночь. Алида заслушалась. Она и представить не могла, что Мелдиан такой искусный музыкант.

– Красиво, – выдохнула путешественница.

Мелдиан махнул ей рукой, прося не мешать, и продолжил выводить свою колдовскую трель. Алиде почудилось, будто откуда-то дохнуло полынью и черемуховой пыльцой. Этот мрачный и неприветливый лес как будто зазвенел тысячей крохотных колокольчиков, ожил, задышал, расправил плечи. Он был живой, это сразу стало заметно. Алида, затаив дыхание, любовалась наступившими переменами. Она стала замечать, как красиво сверкает паутина, притаившись в ветках, как дрожат на кончиках листьев капельки росы, похожие на осколки волшебных зеркал.

Откуда-то издалека донеслась ответная мелодия, и, казалось, ее выводил целый хор прекрасных, неземных женских голосов. Мелдиан удовлетворенно выдохнул и отнял свирель от своих узких губ. Но музыка не прервалась. Дудочка пела теперь сама собой, продолжая самозабвенно выводить переливчатую мелодию. Рогатый бережно опустил свирель в карман и повернулся к Алиде с Мурмяузом.

– Хозяйки ответили. Можем лететь дальше. Хватайся.

– А кто такие хозяйки? – зачарованно произнесла Алида. Этот лес, несмотря на свою мрачность, казался ей теперь самым волшебным местом на свете. Мурмяуз тоже успокоился и притих, свернувшись клубком у нее за пазухой.

– Папины подружки. Сирины. Ты когда их увидишь, постарайся о своем думать. А то с непривычки так голову заморочат, мама не горюй, – живо откликнулся Мелдиан.

Сирины, или сирены, Алида помнила этих волшебных существ по сказкам. Полуженщины-полуптицы, завлекающие путников в смертельные объятия. Она сейчас очень надеялась, что Мелдиан не поведет ее на верную смерть. Но больше полагаться было не на кого, и Алида доверчиво обняла рогатого, а он снова взмыл в воздух, осторожно поднимаясь над древесными кронами.

Сначала Алиде показалось, что макушки впереди растущих деревьев унизаны большими пушистыми соцветиями, похожими на те, что распускаются на вербе по весне, только гораздо больше. Женское пение становилось все громче, сплетаясь с волшебной музыкой свирели Мелдиана. Но, когда одно из «соцветий» перепорхнуло с одной ветки на другую, Алида поняла, что это живые существа.

Крупные, гораздо больше коршуна или филина птицы усеяли лесные деревья. Но птицами их можно было назвать лишь отчасти. Голова, шея и грудь у них были точь-в-точь как у обычных женщин. Лица светились какой-то потусторонней красотой, пестрые перья сверкали множеством оттенков в неярком свете пасмурного дня. У многих женщин-птиц головы и груди были украшены тиарами и тяжелыми ожерельями из деревянных бусин, перьев и необработанных кристаллов.

– День добрый,