Алида улыбнулась. Она и сама любила засиживаться за книжками допоздна, но все же не упускала возможности поиграть с деревенскими девочками. Особенно ей нравилось сидеть под сенью дубов и мастерить кукол из цветков одуванчика и сухих веточек, а потом шить для них одежку из разноцветных лоскутов. Потом, повзрослев, они дружно увлеклись гаданиями на суженого, во время которых Алида воображала себя настоящей ведьмой, которая проводит древний магический обряд, загадочный, как черный лес за деревней. Только вот воск в ее блюдце почему-то никак не хотел напоминать портрет конюха Ханера, а уныло сжимался полупрозрачным комком на донышке.
– А почему вы не шли жить в деревню? – спросила Алида, послушно ступая туда, куда направлял ее Ричмольд. – Никто из наших даже не знал, что в лесу живут еще двое людей.
– Сам не знаю. Герт не хотел привлекать лишнее внимание, чтобы на него не повесили налог на незаконного ребенка. Деревенские бы точно растрепали, а городским до нас дела вроде бы не было. А уж звезды… Ты представить себе не можешь, какой обзор открывался каждую ночь с вершины башни! В деревне, в низине, такого не увидишь, это уж точно.
Алида прекрасно могла себе представить и даже на секунду закрыла глаза, чтобы воображение нарисовало на ее сомкнутых веках волшебные яркие созвездия и всполохи пролетающих комет.
– Я в детстве смотрела из окошка на лес и думала, что звезды – это дырочки в небе, которые проделали елки своими острыми макушками, – сказала Алида, и Ричмольд рассмеялся. – Будто солнце просвечивает через отверстия в ночном пологе.
– А я-то думал, ты верила в сказку про мантию Первого Волшебника, расшитую звездами, – усмехнулся Ричмольд. – До сих пор, небось, веришь.
– Уж сейчас глупо не верить во что-то, – заметила Алида. – Или ты и в Вольфзунда до сих пор не поверил?
– Все спросим в Магистрате, узнаем, что на самом деле стряслось, – отмахнулся Ричмольд. – Не сотрясай воздух без дела, а то болотная муха в рот залетит.
На болоте стоял отвратительный, удушающий запах, и Алида боялась, что ядовитые пары могут их отравить, закружить голову и увести куда-нибудь во владения болотника. Но вслух своих опасений не высказала, чтобы Ричмольд снова не поднял ее на смех.
– Я думаю, это все электричество, – произнес Ричмольд спустя четверть часа молчания, нарушаемого лишь хлюпаньем ног, сосредоточенным сопением приятелей и мерным похрапыванием Мурмяуза.
– Элек-что? – удивилась Алида. – Это какое-то новое научное течение?
– Столичные ученые уже несколько лет экспериментируют с электромагнитными полями и импульсами. Я читал, – объяснил Ричмольд. – Предположительно, с помощью импульсов можно передавать различные изображения. Вот я сейчас подумал: кто знает, можно ли передавать ощущения? В таком случае, этот мужчина, которого ты приняла за демона Вольфзунда, видный ученый, которому удалось заморочить нам головы. Летающие кони, звездопад, замок – навязанные нам образы. Ну, вроде как бреда наяву. И наставники, превратившиеся в птиц, были частью эксперимента. А мы с тобой – что-то вроде подопытных крыс.
Алида, в сотый раз вытаскивая ноги из топи, возмущенно фыркнула.
– Значит, и ужин, и завтрак были галлюцинацией, да? И твою башню, и мой дом разрушил этот твой элек-лирический инпульс? И он же похитил бабушку с твоим астрономом, я правильно поняла?
– Электрический импульс, – машинально поправил ее спутник. – Я еще не прорабатывал деталей своей гипотезы, но в общих чертах… – Он осекся, заметно смутившись, и Алида со злорадством поняла, что Ричмольд осознал всю неправдоподобность своего предположения.
– Надо было захватить у Вольфзунда мешочек сушек, – сказала она. – Кто знает, сколько еще идти по этому болоту.
– Ты вообще думаешь о чем-то, кроме еды? – раздраженно бросил Ричмольд. Он воткнул свою палку в грязь и присел на полусгнивший, густо обросший мхом ствол, вытирая лоб рукой.
– Я думаю сразу о стольких вещах, сколько ты и представить себе не можешь, – надулась Алида, присаживаясь рядом. – Лучше скажи, господин ученый, в правильную ли сторону мы идем?
Ричмольд задрал голову кверху, хмуро вглядываясь в затянутое тучами небо. Потом облизал палец и выставил его вверх, снова нахмурился, повертелся на месте, что-то пробубнил себе под нос и пожал плечами.
– Я ученик астронома, а не географа. Может, в твоих сказочках описано это болото, раз уж ты уверена, что мы были в гостях у демона?
– Вот и отлично! Сиди здесь и жди своих импульсов, которые выведут тебя. А мы с Мурмяузом позовем Симонису, и она нам поможет! – вспылила Алида. С каждым часом этот Ричмольд все сильнее раздражал ее.
Но усталость не дала ей встать и сию же минуту выполнить свою угрозу. Они с Ричмольдом посидели еще несколько минут бок о бок, стряхивая грязь с одежды и обиженно сопя друг на друга. «Найду папу в городе и сразу же распрощаюсь с этим врединой, – думала Алида. – Пусть ищет своего Герта один, не станем ему помогать. Когда он заявит о том, что над ним ставили эксперимент с этими импульсами, его быстро заберут в Авенумский лазарет для умалишенных».
Тем временем загустевший воздух болота окутывал их, словно заботливая мать, которая оборачивает дитя одеялом, мягко и вкрадчиво обнимал за плечи. Одежда и волосы пропитались едким запахом, и сам болотный воздух готов был навеять грезы о родном доме, о горячем угощении, о теплых кроватях, о былой жизни.
Где-то вдалеке заухала сова, и Алида подскочила как ужаленная:
– Бабушка! Она там!
Алида подхватила с земли сумку, отяжелевшую из-за спящего в ней кота, и побежала по кочкам, напрочь забыв об опасностях трясины.
– Стой, сумасшедшая! – окликнул ее Ричмольд. – Ты же провалишься! Возьми хотя бы палку, а я найду себе другую.
– Но там бабушка! Она зовет меня на помощь! – воскликнула Алида.
– С чего ты взяла? Я вообще ничего не слышал. Но если тебе так хочется, пошли к твоей бабушке. – Ричмольд вскочил и бросился за Алидой, не забывая наспех ощупывать осиновым стволом болото перед собой.
Сова закричала снова, уже намного ближе, а ей ответили другие совы, и звуки множились, повторяемые эхом, разлетались по воздуху, кружа голову, окончательно запутывая, сбивая с толку.
– Бабушка, где же ты?! – в отчаянии закричала Алида, когда голоса сов зазвучали со всех сторон, окружили ее, захохотали, будто глумясь над ее беспомощностью.
Однажды она играла в жмурки на поле за деревней. Стоял знойный августовский полдень, и старшие девочки, крепко завязав Алиде глаза пестрым ситцевым лоскутом, закружили ее, словно детский волчок. Она просила их остановиться, но они смеялись, и кружили, кружили, кружили ее за острые локотки, и смеялись, смеялись… Солнце
