— Так они не будут претендовать на подряд?

— Опять ты меня не понял. Я имел ввиду вот что. Работай на кого хочешь, но не тяни свои руки к моей земле. Во-первых, это против всех правил, а во-вторых, — опасно это, Халдей. Опасно не только из-за того, что мы с тобой будем в контрах. Ты знаешь сам.

— Всё равно, скажи.

— Твой работодатель вряд ли тебя поймёт. И точно не вступится за тебя.

Халдей закурил. Его собеседником был Арам Гамиэлян, влиятельный вор в законе. Их разговор происходил на залитой солнцем веранде грузинского ресторана напротив ТАССа. Пили вино и ели шашлык. За спиной Арама стояли двое телохранителей с автоматами. Ещё двое сидели в джипе, который повсюду сопровождал белый Лексус Гамиэляна. Оба автомобиля величественно громоздились перед верандой, привлекая внимание проходивших мимо людей. «Мерседес» Халдея стоял чуть дальше. Рядом с Халдеем сидел Вадим. Он ел очень мало, совсем не пил и не принимал участие в разговоре.

— Ты говоришь, что я тяну руки к твоей поляне, — мягко сказал Халдей, помолчав, — но это только отчасти правда, Арам. Да, ты эту фирму крышуешь уже пять лет, и с ней до сих пор ничего не происходило, я это знаю. Однако, этот участок на Новой Риге я ещё год назад обещал другим. Ещё год назад. Понимаешь?

— Халдей, а Красную площадь с Кремлём ты ещё не пообещал никому?

— Послушай, Арам, послушай! Я тебя уважаю за то, что ты руководствуешься какими-то принципами. Любой, кто знает тебя и знает меня, так тебе и скажет. Халдей тебя уважает. Но если я не смогу помочь этим чувакам взять подряд, они пойдут выше. У них туда тропинка протоптана. И тогда ты будешь вынужден уступить, Арам, — но не потому, что тебя попросят, а потому, что тебе велят. Арам, неужели так будет лучше?

— А кто мне может велеть? — спросил Арам, отцепляя вилкой большой кусок шашлыка, — у меня хозяина нет. Ты знаешь, кто я.

Стуча каблучками как можно громче, чтоб её появление не было неожиданным, подошла красивая молодая официантка — заменить пепельницу. На миг её задница оказалась рядом с Халдеем. Тот поглядел на неё, но этим и ограничился, к удивлению своего приятеля. Когда девушка отошла, Халдей поинтересовался:

— Ты говоришь серьёзно?

— Странный вопрос ты задал, — с набитым ртом заметил Арам, — найди человека, который скажет, что я хоть раз жрал с чьей-то руки.

— Я даже искать не стану, поскольку знаю, что не найду. Но я так же знаю, что очень мало осталось таких, как ты — и не потому, что их убирают, а потому, что они меняются. Это так.

Арам пригубил вино.

— Погоди, Халдей. Ты сказал, что я буду вынужден уступить. Ты это сказал?

— Я это сказал. Но, должно быть, ты меня не так понял. Ты будешь вынужден уступить, конечно, не потому, что очко взыграет, а потому, что ты — человек разумный. А человек разумный при изобретении пороха вместо лука берет ружьё, а при изобретении двигателя внутреннего сгорания пересаживается с коня на автомобиль. Другая эпоха пришла, Арам! У власти — чекисты. И это уже не шутка. Это реальность.

И что же сделает человек разумный, когда у власти — чекисты? Становится недоноском? Таким, как ты?

Халдей улыбнулся и посмотрел на часы.

— Вот это ты зря. Но я всё равно отвечу. Перестаёт твердить про свои поляны. В противном случае, от него избавляются, потому что он становится лишним на этом празднике жизни. Вот мой ответ.

— Твои земляки тебя и уроют, — внезапно подал голос Вадим, — чтоб ты не мутил зря воду.

Гамиэлян смотрел пристально на Халдея. Тот смотрел на него. Два телохранителя сохраняли прежнюю неподвижность. Лица их были непроницаемы. Вадим вдруг набросился на шашлык, при том с нарочитой жадностью, демонстрируя земноводное хладнокровие.

— А давай, Халдей, решим так, — промолвил Гамиэлян, закуривая, — подряд на Новую Ригу делаю я. А тебе, чтоб ты от меня отстал, отдаю кафе возле Люберец, о котором ты говорил сегодня. Идёт?

Вадим рассмеялся.

— Мне не нужны кафе, — ответил Халдей, раздраженно дёргая желваками, тем более, возле Люберец.

— Да, пожалуй, — важно кивнул головой Арам. — А может, ты объяснишь, почему тебе не нужны кафе возле Люберец? Там ведь место доходное.

У Халдея ответа не было.

— Потому что тебя убьют за это кафе, — сам себе ответил Арам, — на меня никто и пикнуть не смеет, а вот тебя — убьют. Это — мой ответ на все твои рассуждения о сменяемости эпох.

С этими словами Гамиэлян поднялся, утерев рот салфеткой. И, не спеша зашагал к машине. Телохранители двинулись вслед за ним. Они сели в джип, Арам сел в свой «Лексус», рядом с водителем. Тотчас после того, как двери захлопнулись, оба автомобиля, дав резкий старт, свернули на Большую Никитскую и исчезли за поворотом.

Пару минут Халдей сидел неподвижно, не отрывая взгляда от бесконечности. Желваки на его щеках продолжали дёргаться. На веранде, кроме него и Вадима, не было никого. Три официантки встревоженно наблюдали за ними из ресторана. Вдруг, оглядевшись по сторонам, Халдей ударом ноги опрокинул стол. Вино рекой хлынуло на асфальт, разогретый солнцем. Вадим, вскочив, стал переворачивать другие столы и стулья, крича:

— Смерть чуркам! Я всех их вырежу! Всех, всех, всех! Ублюдки! Ублюдки!

Глава четвёртая

Раздосадованные беседой с Гамиэляном, два неразлучных друга решили пропустить по стаканчику в баре на Якиманке, куда немедленно и отправились. Халдей был старше двадцатисемилетнего Вадима на восемь лет и противоположен ему во многом. Вадим имел вид вульгарный, Халдей — аристократичный. Носил костюмы. Вадим не жаловал женщин, Халдей не смог бы без них прожить ни одного дня. И не упускал случая завести новое знакомство. Вадим к машинам был равнодушен, Халдей любил показать себя за рулём. Вадим сидел на игле, Халдей его презирал за это, предпочитая виски и ром. Их объединяло одно — работа. В смысле деловых свойств они так же были очень различны. Халдей точнее стрелял, быстрее соображал, глобальнее мыслил, красноречивее разговаривал, а Вадим умел находить простые решения и молчать. Молчал он великолепно. В его безмолвии все тонули, кроме Халдея. Тот плавал в нём, как акула, откусывая кусок за куском. При этом Вадим был очень болтлив, а Халдей — не очень. Они любили друг друга до такой степени, что ни тот, ни другой не взялся бы замочить своего напарника меньше, чем за сто тысяч. И то, смотря от кого.

Посетителей в баре было не много, так как он входил в тройку самых дорогих баров Москвы. Халдей заказал португальский ром. Вадим — пиво. Сидя за столиком, они вновь