наверное, погоди-погоди… не подсказывай… Аполлон, верно?

Не быть узнанным — еще один свежий опыт для Аполлона, и опыт этот ему, как выяснилось, не очень-то приятен. Вступить в беседу с младенцем-однодневкой, который обращается к нему свысока, — еще один пункт в списке самых неприятных переживаний. Аполлон уже собрался сокрушить этого нахального постреленка ядовитой репликой и, возможно, стремительным хуком в подбородок, но взгляд его уперся в протянутую ему ладошку в ямочках.

— Дай руку, Пол. Счастлив познакомиться. Гермес, последний довесок к божественному табелю. А ты, стало быть, мой сводный брат? Мама Майя вчера вечером посвятила меня в фамильное древо. Чокнутая мы семейка, а? А?

Еще одно неизведанное ощущение: Аполлона игриво тыкали в ребра. Ему показалось, что он перестает владеть положением.

— Слушай, мне плевать, кто ты такой, нельзя угонять мой скот и думать, что это сойдет с рук.

— Ой, я отплачу, будь спокоен. Но они мне попросту были нужны. Первосортные кишки. Уж раз собрался сделать лиру для своего любимого сводного брата, я желал исключительно лучших кишок.

Аполлон перевел взгляд с Гермеса на лиру и с лиры на Гермеса.

— В смысле?..

Гермес кивнул.

— Со всей любовью. Лира — твоя, а также искусство, с ней связанное. В смысле, ты уже бог чисел, разума, логики и гармонии. Музыка в этот набор помещается славно, правда же?

— Не знаю, что и сказать.

— Скажи: «Спасибо, Гермес» и «Да пожалуйста-пожалуйста, оставь себе стадо, брат мой».

— Спасибо, Гермес! Пожалуйста-пожалуйста, да, оставь себе стадо.

— Как это мило, старик, но на самом деле мне нужны были всего две коровы. Остальных можешь забрать себе.

Аполлон оторопело прижал ладонь к потному лбу.

— И почему же тебе нужны всего две?

Гермес выпрыгнул на пол.

— Майя рассказала мне, до чего боги любят, чтоб им поклонялись, понимаешь, и до чего ценят они животные жертвоприношения. Вот я и убил двух коров и предложил Олимпу одиннадцать кусков горящего мяса одной из них.

Двенадцатый мы с мамой съели вчера вечером. Там еще осталось, если тебе холодное ничего? Очень вкусно, особенно с пастой из горчичного семени, которую я придумал.

— Спасибо, но не буду, — сказал Аполлон. — Это ты дальновидно сделал — послал вот так дыма богам, — добавил он. Аполлону подношения нравились, как любому другому богу. — Очень уместно.

— Ну, — проговорил Гермес, — поглядим, подействовало ли, ага? — И он без всякого предупреждения сиганул Аполлону на руки и вцепился ему в плечи.

От молниеносных ума, тела и замашек этого поразительного младенца у Аполлона голова шла кругом.

— Поглядим, подействовало ли — что?

— Мой замысел втереться в доверие к нашему папе. Отнеси меня на Олимп и познакомь меня со всеми, — ответил Гермес. — На том незанятом двенадцатом троне явно мое имя начертано.

Двенадцатый бог

Всё в Гермесе было быстрым. ум, смекалка, порывы и рефлексы. Богов Олимпа, уже польщенных изысканным душистым дымом, что накануне проник с горы Киллены к ним в ноздри, новенький совершенно обаял. Даже Гера подставила щеку для поцелуя и объявила ребенка очаровашкой. Никто и глазом моргнуть не успел, как Гермес уже сидел у Зевса на коленях и дергал его за бороду. Зевс хохотал, а с ним и все остальные боги.

Каковы же будут обязанности у этого бога? Летучесть его ума и стоп подсказали мгновенный ответ: пусть будет вестником богов. Чтобы придать Гермесу еще больше прыти, Гефест соорудил ему обувь, которая станет фирменной Гермесовой, — таларии, пару крылатых сандалий, что позволяли перемещаться с места на место быстрее орла. Гермес так непритворно возрадовался им и прижал к себе Гефеста с такой теплотой и благодарной нежностью, что бог огня и горнил тут же ухромал к себе в мастерскую и через сутки ожесточенной работы вернулся с крылатым шлемом — посадка по голове, гибкая кромка — в пару к талариям. Шлем придавал Гермесу некоторое величие и заявлял миру, что этот шустрый юный красавец — представитель устрашающей мощи богов. Для дополнительной элегантности и шика Гефест подарил Гермесу серебряный жезл, увенчанный крыльями и обвитый двумя змеями[97].

Байки о проделках Гермеса премного забавляли Зевса с самого начала. Хитрость и лукавство, какие выказал этот юнец, уведя у Аполлона коров, сделали Гермеса естественным покровителем пройдох, воров, лгунов, жуликов, картежников, дельцов, проказников, балагуров и спортсменов. У лгунов, проказников и балагуров есть и возвышенная сторона — так Гермес участвует в литературе, поэзии, ораторском мастерстве и остроумии. Искусность и прозорливость позволили ему царить в науке и медицине[98]. Он стал богом торговли, пастухов (разумеется), странствий и дорог. Несмотря на то что музыка тоже его изобретение, он, как и обещал, подарил эту божественную ответственность Аполлону. Аполлон упростил устройство лиры, заменив панцирь черепахи изящной изогнутой рамой из золота, и в таком виде этот классический инструмент дожил до наших дней.

Я уже говорил, что Артемиду и Афину можно рассматривать как противоположности (дикое — окультуренное, порывистое — обдуманное и так далее), в той же мере переменчивость, быстроту и энергичные импульсы движения и обмена, воплощенные в Гермесе, можно в точности противопоставить безмятежности, постоянству, порядку и сосредоточенной домашней самодостаточности Гестии.

Помимо жезла, шлема и крылатых сандалий, которые Гефест смастерил для Гермеса, его символы — черепаха, лира и петух. Римляне назвали его МЕРКУРИЕМ и поклонялись ему почти с таким же пылом, как и греки. Он был гладкокож, как и сводный брат его Аполлон (они стали вернейшими друзьями), и, как Аполлон, был божеством света. Его свет не золотой, как у брата, а серебряный — ртутно-серебряный. И, конечно, простое вещество, названное в его честь «меркурием»[99], все еще именуют «быстрым серебром», а все меркуриальное напоминает нам об этом восхитительном боге. Позднее Гермес примет на себя важнейшую, быть может, божественную задачу, но пока усадим-ка мы его на двенадцатый трон и впитаем величие Мегала Казании[100] — грандиозной сцены на вершине горы Олимп.

Олимпийцы

Два больших трона, а напротив — десять поменьше. На каждом теперь восседает бог или богиня. Зевс протягивает левую руку Гере. Мегала Казания, амфитеатр, выломанный в олимпийских скалах гекатонхейрами во время великой битвы титанов, расстилается пред взорами богов[101]. Великий рев ликования взлетает над толпой бессмертных, собравшихся засвидетельствовать грандиозное событие, миг высшей славы Зевса.

Владычица неба берет его за руку. Она довольна. Они с ее беспутным мужем провели Беседу. Никаких больше новых богов. Никаких совращений и беременностей у нимф или титанид. Додекатеон составлен, и Зевс теперь займется серьезным делом — укреплением своей вечной власти.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату