— Допускаете ли вы самоубийство? — спросил Хоар.

— Совершенно исключено, сэр. Primo, будет ли человек обнажаться перед совершением felo-de-se[6]? Не в нашем климате. Secundo, я не нашел следов крови под мостом, а труп был уже обескровлен. Куда же девалась кровь? Tertio, человек, режущий сам себя ножом, всегда делает более одного разреза. Здесь же удивительно четкий разрез. Нет, сэр, он не совершил суицида. Мой бог, нет.

— Как, в таком случае, он был убит?

Доктор Данворти приподнял брови.

— Субъект не был утоплен, не был отравлен, не был убит дубиной. Ему перерезали горло, весьма профессионально перерезали. Решительно, в обоих смыслах этого слова. Вы можете довериться моему мнению.

— Н-да… — Хоар встал на ноги, — мне нужно вернуться к тому месту, откуда мы приехали, и осмотреть окрестности. Насколько я понимаю, сэр, вы не видели там одежды покойного?

— Нет, — ответил доктор. — Ничего, что могло бы принадлежать ему. Было уже темно, если вы помните.

— Я еще вернусь. А пока вы должны воздержаться от вскрытия тела.

— Может, слюнные железы… — произнес доктор Данворти жалким тоном.

— Нет, никакого хирургического вмешательства, доктор.

Хоар подозревал, что слюнные железы расположены где-то в голове, а та ему понадобится для идентификации убитого.

— Далее, с сожалением вынужден предупредить вас, что вы должны сохранить тело нетронутым следующие двадцать четыре часа.

Доктор взглянул на него с тревогой:

— В летнее время? Вы наверняка должны понимать…

— Мне понятна ваша озабоченность, сэр. Тем не менее, я настаиваю на этом. А если вы сделаете что-нибудь с телом, что затруднит его идентификацию, я не отвечаю за возможные последствия. Кроме того, — добавил Хоар, — вы не должны покидать окрестности.

— У меня и в мыслях этого не было, сэр. Я редко путешествую даже до Саутгемптона. Но почему вы налагаете этот запрет на меня? Кем я являюсь сейчас в отношении закона?

— Если вы беспокоитесь по поводу приобретения вами человеческого трупа в анатомических целях, то это не моя забота. Я нахожу закон в этом отношении глупым. Как иначе ваша братия может пополнить свой жалкий запас знаний о ваших пациентах? Моя забота — этот явно королевский моряк, запись о котором должна быть сопровождена пометкой «исключен из списков как умерший».

Доктор Данворти вздохнул с облегчением.

— Но, — продолжал Хоар, — если иметь в виду обстоятельства смерти  этого человека, то вы остаетесь под подозрением. Я вынужден напомнить вам, сэр, что, по вашему собственному признанию, вы купили это тело. Более того, этот человек не просто умер, а был убит, и не исключено, что вами.

— О боже, — произнес толстяк. — Значит, я арестован?

— Я не имею права арестовывать гражданское лицо, сэр, но вам лучше последовать моему совету.

Хоар повернулся и оставил хозяина повисшим, так сказать, на перилах своего крыльца. Хоару также было не по себе — он совершенно не представлял, как в таких случаях поступают лондонские полицейские.

  Хоар быстро добрался до моста через ручей Хэмбл. На ближнем берегу расположились трое беспризорников — ранних пташек. Один из них в этот момент выуживал из потока какой-то намокший материал синего цвета, другой любовался найденной шляпой, которую можно было безошибочно определить как элемент морской униформы.

Хоар вложил в рот два пальца, издал оглушительный свист и пришпорил свою лошадку. Сорванцы вскрикнули, бросили свою добычу и пустились прочь.

Хоар слез с лошади. Как он и предполагал, синий объект оказался морским мундиром, густо запятнанным на груди. Он походил на мундир Хоара, только пуговиц было меньше — различие, которое мог заметить только наметанный глаз. Покойный на самом деле был уорент-офицером, а не королевским офицером как Хоар. В мундире обнаружился кошелек: кожаный, своеобразный, морщинистый — и пустой. Дело рук поставщиков трупов доктора, решил Хоар.

Как и говорил доктор, следов крови в окрестностях не наблюдалось, хотя с такой раной человек должен был залить своей кровью все вокруг за несколько секунд. Очевидно, его убили в другом месте, раздели и принесли сюда; остальная одежда осталась далеко или уплыла вниз по ручью.

На почве виднелось несколько комплектов следов, слишком хаотичных, чтобы Хоар мог определить, каким видом активности здесь занимались. Одни следы принадлежали, по-видимому, доктору Данворти. Данворти, хоть и толстяк, обладал немалой силой — достаточной, чтобы самому убить человека: ведь он тащил тело вверх по склону небезуспешно. Таким образом, доктор был главным подозреваемым — на данный момент, увы, и единственным. Кому же принадлежали другие следы?

А возможно, доктор лукавил: он заплатил своему поставщику как обычно и просто притворился, что не заплатил. Но тогда зачем он звал на помощь?

Кроме того, по мнению Хоара, Данворти не был человеком, склонным к убийствам. Конечно, медики, со своими дурацкими кровопусканиями и слабительными средствами, убивали не меньше народа, чем спасали, но в целом они это делали не специально. По большей части они были гуманным, хотя и циничным, племенем.

Затем, размышлял Хоар, убийцей мог быть поставщик трупов, о котором говорил доктор. Если так, почему он удрал, не получив причитающуюся ему плату? Или — судя по оставленным следам — их было двое?

Когда Хоар был жалким мичманком, только-только начавшим изучать азы своей профессии, один пожилой боцман развлекался тем, что бросал перед ним и его приятелями запутанные клубки марлиня[7]. Сопляк, последним распутавший клубок, получал этим марлинем по заднице. «Корма» Хоара страдала частенько, когда он не мог найти конца запутанной нити. Сейчас Хоара посетило знакомое чувство.

Он уже собрал столько улик, что не знал, что с ними делать. Он свернул мокрый мундир, сел на лошадь и возобновил прерванную поездку в Портсмут.

— 2 —

Хоар проследовал в здание штаба, откуда сэр Джордж Хардкастл, контр-адмирал синего флага, командовал военно-морской базой и всеми находившимися там людьми. От флаг-секретаря адмирала он затребовал информацию обо всех штурманах и казначеях, которые числились отсутствовавшими на судах, стоявших в базе.

— 28-пушечный «Северн» как раз докладывает, что их штурман Тимоти Трегаллен на двое суток опаздывает из отпуска. Они через двадцать четыре часа должны сняться на Гибралтар. А почему вы интересуетесь? Он что, замешан в хищении судового имущества или в совращении юных джентльменов?

— Мне это пока не известно, — прошептал Хоар. — Возможно, и в том, и в другом, учитывая его служебное положение. Но теперь он