— Лидия Ивановна! — обратился я к заведующей, которая постоянно присутствовала возле нас.
— Скажите, вчера, когда вы закрывали магазин, фронтонная дверь была закрыта или вот так же, как сейчас, болталась открытой?
Неожиданно заведующая растерялась, как мне показалось, промолчала.
Я с удивлением посмотрел на неё.
— Лидия Ивановна, что же вы?
— Я, я, простите, не помню, — наконец-то, пролепетала она. Её лицо покрылось бурыми пятнами.
— Понятно, — на этот раз я уже буркнул себе под нос.
После начали осмотр места, где находилась фронтонная дверь. В одном метре от фундамента, на уровне фронтонной дверки, на земле обнаружили два свежих углубления. Углубления имели прямоугольную форму. Я посмотрел на стойки лестницы со стороны торцов. Они тоже были прямоугольной формы.
«Значит, воры подставляли лестницу на этом месте», — отметил про себя, после сравнения.
— Иван Григорьевич, давай-ка подставим лестницу на эти углубления, — предложил я, и вместе мы подняли её. Прислонили вначале к стенке магазина, а после поставили ножки лестницы в углубления.
Ножки точь-в-точь уместились в углубления.
— Ну, как? — глядя на Макарова, спросил я.
— Что тут скажешь, — ответил Макаров. — Значит, воры по этой лестнице поднялись на чердак, а там, разобрали дымоход.
— Ну что ж, давай проверим, — поддержал я Макарова. Первым по лестнице поднялся я. За мной, когда я влез на чердак, поднялся Макаров.
На чердаке перед нами предстала такая картина. Груды кирпичей от дымохода, разбросанных вокруг проёма, и сам проём в потолке. По проёму я и Макаров свободно спустились в подсобное помещение магазина и вышли в промтоварный зал. Я через окно попросил заведующую открыть магазин. Она открыла магазин и в зал зашли наши понятые и заведующая с продавцом. Чуть позже, в магазин зашли эксперт-криминалист Глухова, до этого она фотографировала место проникновения, участковый Есауленко.
В магазине, с участием понятых, завмагазином Кузиной, продавца Шкуровой, мы продолжили осмотр.
Товары разбросаны, валялись пустые коробки из-под обуви, пустые вешалки. Ящики стола, где рабочее место заведующей, были вынуты и перевёрнуты.
По тому виду, в каком хаосе находился зал магазина, я подумал, что воры похитили много товаров и ценностей, и задал Кузиной вопрос:
— На ваш взгляд, много товаров похищено?
Кузина, завершив визуальный осмотр, сказала: — Определить в таком хаосе, что и сколько товаров украдено, очень трудно. Но вот, что бросается в глаза: не вижу четырёх кримпленовых костюмов, штук десять пуховых платков, четыре мужских и четыре женских позолоченных часов. Я эти товары вчера только привезла. Ещё не успела всё разложить. Платки лежали в ящике, а часы — в коробках. Не вижу много женских шерстяных кофт, кримпленовых платьев. По пустым коробкам — много мужских, женских туфель…
— Рудольф Васильевич! — подал голос вошедший в магазин участковый Кикош. — Дома у Селезнёвых никого нет. Соседи сказали, что Селезнёв с женой якобы уехали в город. Когда вернутся, неизвестно.
— Хорошо. Вам, товарищи Есауленко и Кикош, в магазине пока делать нечего. Давайте-ка, идите в люди. Поговорите с людьми. Особенно с жителями, живущими рядом с магазином. Какие вопросы, вы сами лучше меня знаете.
— Лидия Ивановна, когда получу акт ревизии? — спросил я.
— Думаю, послезавтра акт ревизии будет готов.
— Хорошо. Как только акт будет готов, постарайтесь доставить его мне. Договорились?
— Договорились.
— Валентина Петровна, — обратился я к эксперту-криминалисту, когда закончил писать протокол осмотра, — у тебя новости для меня есть? А вот у нас, к сожалению, никаких улик, следов нет.
— Радовать ничем не могу, — с грустью произнесла Глухова. — Грабители, я с уверенностью могу утверждать, бывалые, опытные. Никаких следов нам на память не оставили. Валентина Петровна горестно развела руками. Жаль!
После, как все свои процессуальные действия закончили, я решил допросить заведующую и продавца.
— Скажите, Лидия Ивановна, вы никого из местных жителей не подозреваете?
Заведующая не сразу откликнулась на мой вопрос. Через определённый промежуток времени, она подала голос:
— Я родилась и выросла здесь, в этом посёлке. Посёлок наш шахтёрский и не очень большой. Жителей не более двух тысяч. Конечно, сказать, что я всех знаю, это будет неправильно и неточно. Знаю. Многих знаю, и меня знают. Меня, вероятно, знают почти все жители. Я давно работаю в магазине, потому все меня знают. Своих, постоянных жителей, я знаю. Но, у нас, на шахте, работает много приезжих. Контингент часто меняется. Одни приезжают, другие уезжают. За этих я ручаться не могу. Поэтому, ответить на ваш вопрос, я, право, затрудняюсь. Как-то, подозревать своих, посёлковых, не очень-то приятное занятие. На кого грешить, ума не приложу. Хоть и другой раз подумаешь, а там… Бог их знает. Чужая душа — потёмки.
— Хорошо. — Скажите, как с приезжими?
— Как вам сказать? Бывают, иногда много. Иногда мало. Когда, как. Магазин наш, по сравнению с другими магазинами близлежащих деревень и хуторов, намного богаче товарами. Мы получаем товары из ОРСа, как шахтёрам. А сельские магазины обслуживает Райпотребсоюз. Товар у них беднее.
Кроме того, директор шахты заботится о шахтёрах и потому в магазине нашем много товара.
Неожиданно в наш разговор вмешалась продавщица Шкурова.
— Можно мне добавить?
Я изумлённо взглянул на продавщицу.
— И что же вы хотели добавить?
— Пропал мой личный транзисторный приёмник.
— Можете объяснить, почему он ваш личный? Вы купили его и оставили в магазине или как?
— Да, нет. Я купила его для семьи не так давно. Я принесла его из дома, чтобы в перерывах слушать новости или музыку.
— У вас на него есть и паспорт?
— Да. Он дома.
— Как называется приёмник?
— «Меридиан».
— Отлично! Скажите, есть какой-либо дефект у приёмника?
— Да! — радостно воскликнула Шкурова. — У него отсутствует крышка гнезда от батареек. Сын где-то потерял её.
— Прекрасно, Оля Фёдоровна, что заметили пропажу приёмника! — похвалил я продавщицу. — Это очень ценное сведение. Спасибо! Можно вас попросить, можете
