Входная дверь в дом была не заперта. Первым в дом зашёл Макаров. Следом за ним — все участники операции. От прихожей, она не большая размером, примерно три на три метра, слева имелся дверной проём, ведущий в зальную комнату. Справа располагалась комната, примерно, размерами четыре на три метра, сделанная под кухню. За кухонным столом, стоящим возле окна, сидели двое мужчин: Один спиной к нам, то есть в сторону прихожей, а второй — напротив него, то есть лицом к нам.

Мой взгляд мгновенно устремился на этого мужчину. Я сразу же узнал одного из кавалеров, встречавших на перроне вокзала Грушевская Полину и смотревшего на меня с паспорта, который мне предоставил Макаров, — Хариянова — по кличке Хорь.

Второго мужчину, хоть он сидел ко мне спиной, я тоже узнал сразу же по черным лохматым волосам, он помог мне устоять на ногах на перроне. Я специально подошёл к столу сбоку, чтобы посмотреть на него. «Да, сомнений нет, это наверняка Капоненко, по кличке Капоня», — мысленно отметил я.

На столе стояли наполовину опустошённая семисотграммовая бутылка с вином, четыре гранёных двухсотграммовых стакана. Из них два стакана пустых, а два других с недопитым вином. Эти стаканы стояли возле сидящих за столом. «Значит, за столом сидело четверо, — подумал я мысленно, обозрев взглядом всю кухню. — Где же, двое?»

Вид Хариянова явно свидетельствовал об употреблении изрядного количества спиртного. Он сидел молча, мутными, пьяными глазами глядя на нас. По виду его я понял, что он плохо соображал и не понимал, что творится вокруг. Я подошёл ближе к нему, похлопал по плечу и задал вопрос:

— Ну, здравствуй, Хариянов! Ты же не будешь отрицать, что ты, Хариянов?

Хариянов, видимо, плохо, но всё же оценил ситуацию, слегка опешил и недоумённо уставился на меня мутными глазами.

— Откуда вам известна моя фамилия? — пробормотал он, не сводя с меня своего мутного взгляда.

— Сорока на хвосте принесла и даже кличку озвучила — Хорь. Сорока даже добавила, что вы из магазина шахтёрского посёлка украли транзисторный радиоприёмник «Меридиан» вместе с другими вещами. И, потому, Хариянов, прошу добровольно, без принуждения предъявить нам этот приёмник!

Хариянов сделал вид, что будто бы не расслышал меня, свободно взял недопитый стакан, стал подносить ко рту. Макаров быстро выхватил стакан и резким тоном повторил вопрос:

— Где радиоприёмник?

— Нет у меня никакого радиоприёмника, — проговорил Хариянов и даже попытался пошутить. Развёл руками, как бы показывая, видите мол, нет у меня приёмника. Видите, нет!

— Прекрасно, Хариянов! Нет, так нет! Виктор Иванович, — сказал я Кикошу, — ну-ка, быстро надень на Хариянова наручники! Сам подошёл ко второму мужчине. Который, хоть тоже был сильно пьян, но вёл себя более спокойно.

— Сам назовёшь свою фамилию или …

Я не успел договорить, вдруг заговорил он.

— Зачем спрашиваете, вы и так, наверняка, уже знаете, что я Капоненко. Угадал?

— Угадал, угадал. Догадливый! Это хорошо. С догадливыми хорошо и легко работать. И так, тот же вопрос к тебе, Капоненко, где приёмник?

Капоненко нагнулся под стол, достал оттуда радиоприёмник. Поставил его на стол, ближе ко мне. Я взял приёмник, осмотрел его со всех сторон.

— Капоненко, — обратился я к нему, — где крышка гнезда, куда вставляются батарейки? Я нарочито громко спросил про крышку, чтобы услышали понятые ответ Капоненко.

— Крышки у приёмника не было, когда мы его взяли.

— Прекрасный ответ, Капоненко! Молодец! Теперь скажи, где вы этот приёмник взяли?

— Гражданин начальник, зачем вы спрашиваете. Вы и так знаете, где мы взяли приёмник.

— Ну, всё же?

— В магазине, что находится в шахтёрском посёлке.

— Ответ правильный, Капоненко. Молодец! Виктор Иванович, сделай то же самое, что и с Харияновым. На всякий случай.

Пусть пока эти ребята отдыхают, а мы продолжим осмотр в других комнатах. По количеству стаканов на столе, живых людей в этом доме должно быть четверо. Двое за столом, а двоих нет, — предложил я и первым зашёл в комнату, под названием зал.

С левой стороны от входа, вдоль длинной стены был расположен шифоньер. Двери шифоньера закрыты. Далее, через окно, в углу, на тумбочке стоял телевизор. Посреди зала — круглый стол и четыре приставленных стула со спинками. На противоположной стене, посредине располагалась дверь, ведущая в смежную комнату. Дверь в момент осмотра находилась в открытом состоянии. От двери, ближе к нам, а мы находились у входа в зал, стояла металлическая кровать. Кровать была застелена покрывалом, края которого зависали почти до пола.

На кровати лежала одетая в домашний махровый халат, моя преследуемая Полина Иванова. На вид, как будто бы спит. Хотя глаза закрыты и левая рука как бы прикрывает лицо, я сразу же узнал её.

— Николай! — обратился я к Есауленко и понятым. — Загляните, пожалуйста, в ту комнату, — и показал рукой. Есть там кто-нибудь? Пока ребята пошли осматривать комнату, Макаров с Сидоровым проверили шифоньер внутри. А я в это время сел за стол и быстро написал постановление на обыск.

— В той комнате никого нет, — сказал Есауленко, выходя из комнаты. Я поднялся и подошёл к кровати, где лежала Полина.

— Иванова, не надо притворяться спящей, прошу встать!

Полина с притворной неохотой открыла глаза, сделала вид, что потягивается и после только села на кровати. В это время кто-то включил свет, так как в комнате стало сумеречно. Полина от яркого света прикрыла руками глаза.

— Иванова, скажите, где четвёртый человек? У вас на столе четыре стакана, четыре ложки и четыре вилки. Где он?

— Я спала. Не знаю, — протянула с неохотой Иванова.

— Хорошо. Вот постановление на обыск, — я протянул ей бумагу. — Она ещё сидела на кровати. Взяла правой рукой постановление и стала читать. Неожиданно она бросила его, закрыла руками лицо. Упала на кровать и громко заревела. Я нагнулся, чтобы поднять постановление… — и в этот момент из-под кровати, почти перед моими глазами, вспыхнуло яркое пламя и в ту же секунду раздался оглушительный выстрел. Звук его был такой сильный, что я мгновенно оглох и потерял