Вечером, почти ночью, поскольку казнь свершилась поздним вечером, справили тризну. Выпив изрядно, Леон даже слезу пустил.

А утром Саша отдал приказ капитану на отплытие. По Сене, при попутном течении спускались быстро. Саша груз в трюме ничем не маскировал, надеясь договориться с продажным таможенником. Получилось, что в Гавр пришли уже ночью.

Ночью таможня не работала, но корабли из порта не выходили. Дул крепкий ветер, предвещая штормовую погоду, и капитаны предпочитали отстояться в гавани, чем рисковать судном в открытом море. Саша, пока судно не ошвартовалось, подошёл к капитану Маништу:

– Капитан, может быть, выйдем в Английский канал?! Ветер свежий, но попутный. Чем платить таможне, я отдам половину тебе.

Маништу согласился. Свежую воду и провизию закупили ещё в Париже. Опустилась ночь, на вершине мачты и на корме зажгли масляные фонари. Ветер поднял двухметровые волны, но судно сравнительно большое, новое, крепкое. Качка килевая и небольшая, рыцари уснули в каютах.

Капитану следовало бы знать, что зимой и весной в Бискайском заливе сильные штормы. Видимо, жажда денег толкнула выйти в море. К утру ветер усилился, волны сильнее, вровень с бортом. Похоже, капитан осознал свою промашку, судно стало постепенно приближаться к берегу. А удобных мест для швартовки, вроде бухты или залива небольшого, нет. На берегу видны рыбацкие деревушки, лодки вытащены на берег, и шторм им не страшен. Единственное спасение – добраться до одного из островов и укрыться с подветренной стороны. Килевая качка стала меняться на бортовую, рыцарей и часть команды стало укачивать, тошнило, кружилась голова. Свободная от вахты команда и рыцари молились перед образами, прося у Господа спасения.

То ли дошли молитвы до Господа, то ли удача лицом повернулась – дама непостоянная, но только показался небольшой скалистый островок. Обогнули, спустив основные прямые паруса на носовой мачте, подошли с восточной, подветренной стороны. Волны здесь значительно меньше, и ветра почти нет. Почти сутки пришлось стоять на якоре, пока стих ветер и успокоились волны. Подняли якорь, распустили паруса. Немного накреняясь от свежего ветра, каракка ходко пошла по Бискайскому заливу, пересекая его почти по центру. Берега Франции так далеко, что их не видно. Капитан через несколько дней вывел судно к испанским берегам, к Бильбао. Поворот вправо, теперь шли в виду берегов. Здесь погода уже хорошая, светит солнце, на море небольшая рябь. Через три дня уже входили в порт Лиссабона. Именно отсюда садились на корабль под руководством комтура, и сюда за казной и рыцарями прибудет обоз и оруженосцы приведут лошадей. Саша рассчитался за рейс, как и уговаривался, отдал деньги, половину цены таможни. Чтобы не искать склад и не перегружать ценный груз, договорился, что судно с грузом будет стоять до прихода обоза.

– Золотой экю за сутки простоя, – заявил капитан.

– Согласен.

Ударили по рукам. Саша не успел сойти на берег, как на причале появился рыцарь:

– Не это ли судно, на котором прибыл Магнус Витте?

Правильно сказал, не упоминая должности «комтур». Орден, вернее его остатки, официально не легализован. Саша спустился по трапу.

– Ты из замка Томар?

– Да, сеньор.

– Какой я тебе сеньор? Можешь называть меня братом. Моё имя Огюст де Бриан, приор.

– О! Наслышан от братьев. Я направлен Жаном Рене.

– Ты дождался. Скачи в Томар, скажи, что корабль прибыл, пусть вышлют большой обоз, рыцарей для охраны и лошадей для нас.

– Мне велено передать письмо для Магнуса.

– Вернёшь его Рене. К сожалению, комтур Витте погиб. Подробности перескажу сам в Томаре.

– Я услышал, брат, всё передам в точности.

Рыцарь поспешно ушёл. Потянулись спокойные дни. Поручение, опасное и ответственное, исполнено, остаётся только ждать. Обоз прибыл через неделю. Подводы поочерёдно подгоняли на причал, почти к борту корабля. Рыцари и оруженосцы, выстроившись цепочкой, перегружали мешки из трюма на палубу и далее на подводы. Когда трюм опустел, Саша рассчитался с капитаном, вышел на припортовую площадь. Прибывшие рыцари уже в сёдлах и ещё одиннадцать лошадей под сёдлами. А с корабля сошло только шесть рыцарей. Старший конвоя спросил:

– А остальные братья? Или они останутся в городе?

– Они убиты, брат! И упокоены на сельском кладбище близ Парижа. Казна не легко досталась.

– Мне уже сказали, что погиб комтур Магнус.

– Едем!

Добирались до замка Томар неделю. Подводы нагружены тяжело, а горные дороги круты, обоз шёл почти со скоростью пешехода. Из замка их заметил наблюдатель, и к прибытию обоза ворота были открыты и рыцари ждали их во дворе. Вроде и времени после отплытия отряда Магнуса прошло немного, а число рыцарей возросло заметно, навскидку – семь десятков. Но лица рыцарей скорее печальные, а не радостные, как было в прошлые возвращения Саши. Деловито стали перегружать мешки.

Мешков много, Рене бы радостно потирал руки, да печальное известие о гибели рыцарей омрачало встречу. Уже кони поставлены в стойла, жаркое – баранина на вертелах – соком и аппетитными запахами исходит. Уселись за столы. После утомительного перехода хотелось есть и отдохнуть. Но обед превратился в тризну. Поминали комтура и каждого рыцаря поимённо. Многие лично знали погибших, поминали добрыми словами. Рене и Александр решили перенести на завтра разговор с рыцарями о гибели их братьев в Париже. Сейчас уже все изрядно выпили.

Спал Александр крепко, и спал бы ещё, да разбудил оруженосец:

– Огюст, проснись! Брат капеллан на утреннюю службу призывает всех.

Отвык Александр за время плаваний и пребывания в Париже стоять на утренних мессах, теперь придётся делать, как все. Ордена уже нет, но порядок поддерживался прежний, жёсткий. Всё же орден был военно-церковным. После заутренней молитвы в трапезную прошли, расселись. А на столах пусто. Александр понял, что от него ждут рассказа. Тем более Рене специально посадил всех рыцарей, вернувшихся из последнего плавания, за один стол. Либо дополнить рассказ, или следить за повествованием – не солгал ли для красного словца. А ещё, как понял Саша, оценить при всех братьях действия – комтура и его, Огюста. Саша встал, чтобы его лучше видно было. Да и за реакцией рыцарей на его слова смотреть можно. Начал повествование, подробно, с деталями. Сначала о гибели